Что делает вот в эту минуту мама? Должно быть, только что возвратилась с молочной фермы и разогревает ужин на плите. Весело потрескивают дрова, уютно светятся круглые отверстия в дверке плиты, а на дощатом полу, вымытом и выскобленном до желтизны, играют светлячки. С полотенцем на плече мама заглядывает в тетрадки Маруси и Ксаны. Девочки старательно готовят уроки. Первоклассница Ксана от усердия даже язык высунула.
Маруся и Ксана — мои сестренки. Правда, они не родные, но это не имеет значения. Отец их, угрюмый дядя Гаврюха, утонул в половодье, спасая семилетнего Васятку Воронихина. Мальчишку-то он вытолкал на берег, а сам из водоворота не выбрался. Говорили, что льдиной его по голове ударило. Вскоре умерла и тетя Варя, ласковая и добрая.
Но девочки не остались сиротами. Мама, которой тетя Варя доводилась двоюродной сестрой, привела их и сказала мне: «Вот, Феденька, тебе сестрички. Люби их и береги». Они были совсем крошечные: Ксане шел третий год, Марусе — четвертый…
А что делает сейчас Наташа? Может, пишет мне письмо? Той самой авторучкой, что я подарил ей на память? Нет, письмо она, пожалуй, уже написала и теперь несет его на почту. Представляю, как идет она по улице села в своем черном овчинном кожушке, в подшитых валенках. Правой рукой придерживает концы накинутой на плечи шали, в левой — книги, которые заодно надо обменять в библиотеке. Под ногами у Наташи поскрипывает сухой снег.
— О чем задумался, товарищ Данилов?
Милые моему сердцу картины, созданные воображением, разом рушатся и исчезают. Недовольно убираю со стола руки, поднимаюсь.
— Так… — односложно отвечаю я сержанту Бондаренко. Когда он успел войти в ленинскую комнату?
— Да вы сидите, сидите!..
Сержант нетерпеливо барабанит пальцами по столу, и я догадываюсь, что заговорил он со мной не случайно. Неужели напомнит о том, как утром на занятиях я не удержал в руках снаряд и уронил его прямо в грязь? Или пригласит в спортивный зал потренироваться на брусьях и перекладине?
— Скажите, Данилов, где воевал ваш отец?
— Здесь, в Прибалтике, — встрепенувшись, отвечаю я. — Здесь и погиб.
— Где именно погиб?
— Точно не знаю…
— А помните отца?
— Чуть-чуть…
— По фотографии узнаете?
— Еще бы! У нас дома висит фронтовая карточка.
Теперь уже не пальцами, а всей ладонью сержант ударяет по столу:
— Пошли в клуб!
Внутри у меня захолонуло от предчувствия чего-то очень большого и важного в моей жизни. Я даже не осмеливаюсь спросить у сержанта, зачем он ведет меня в клуб. Фотокарточка? Откуда она взялась?
Бешеный ветер носится по военному городку, порывами налетает на нас. Дождь, холодный и не по-зимнему крупный, хлещет в лицо. Слова сержанта Бондаренко, шагающего по лужам рядом со мной, доносятся откуда-то издалека, словно из приглушенного динамика.
— …Перелистываю, знаете ли, фронтовую подшивку, и вдруг на первой странице заметка: «Подвиг артиллериста Данилова». И тут же портрет — такой мужественный человек и на тебя сильно смахивает. Подумалось: «А не родственник ли нашему новичку?» Каких случаев не бывает в жизни…
В комнате боевой славы ни души — все солдаты в зрительном зале. Бондаренко разворачивает пожелтевшую подшивку газеты на том номере, который предусмотрительно заложен листочком, вырванным из блокнота.
— Ну-ка, глянь, может, просто однофамилец.
— Отец!!
Да, с газетной страницы на меня смотрели строгие и в то же время добрые отцовские глаза. И фотокарточка была та же самая, что висела в рамке у нас дома. Только очень неясная, серая, выцветшая от времени.
— Отец!.. — повторяю я. Губы у меня вдруг становятся сухими-пресухими.
Рука сержанта, рука друга и старшего брата, ложится мне на плечо.
— Вот уж верно, каких только случаев не бывает… — Он произносит это тихо, словно боится нарушить торжественность минуты. — Ну раз такое дело, порядок. Ты пока почитай тут, что написано, а я пойду…
Заметка об отце и его боевых товарищах совсем маленькая. Вот она:
«В бою за мызу Яунауце героический подвиг совершил расчет противотанкового орудия во главе со старшим сержантом Степаном Даниловым. Наступая в боевых порядках пехоты, он метко поражал огневые точки противника.
Неожиданно с правого фланга ударили замаскировавшиеся вражеские танки. Весь расчет выбыл из строя. Старший сержант Данилов тоже получил несколько ранений. Однако он не покинул поля боя, продолжал один вести огонь по вражеским танкам. Подносить снаряды ему помогали оказавшиеся поблизости автоматчики Пестов и Сизоненко. Меткими выстрелами прямой наводкой мужественный и умелый артиллерист поджег две вражеские бронированные машины.