…14 ноября дивизия вышла из боя и сосредоточилась в районе Яунземьи во втором эшелоне корпуса. В эти дни решением его командира в целях пополнения 33-й стрелковой и 52-й гвардейской дивизий, остающихся в первом эшелоне, приказано было передать им большую группу солдат и сержантов из стрелковых рот. Я понимал, что это дань временно сложившейся обстановке. Но люди жаловались, не хотели уходить из своих подразделений. Каждый оставлял здесь боевую семью, заменившую ему на фронте все, чего он лишился с началом войны.
Начался короткий период учебы и доукомплектования.
3 декабря, будучи поблизости, заехал к нам командующий 10-й гвардейской армией генерал-полковник М. И. Казаков. В составе этой армии, командуя 119-й гвардейской дивизией, я участвовал в ряде боевых операций. За обедом Михаил Ильич поделился новостями, рассказал, как воюют гвардейцы. Потом мы смотрели нашу самодеятельность. Руководил ею сержант К. Л. Лясников. В образе бывалого солдата Фомы Смыслова, в юмористической форме давал он имевшие большое воспитательное значение наказы и советы солдатам. Командующему самодеятельность понравилась. В любых условиях летом и зимой на импровизированной площадке из двух грузовых машин давали концерты наши «артисты».
Я был очень рад посещению командующего. Как-то теплее становится на душе, когда видишь, что хотя ты и ушел из состава армии, но не забыт…
В тот год в декабре шли мелкие моросящие дожди, часто с мокрым снегом. Но настроение у всех было бодрое. Родина была уже почти полностью освобождена от фашистских захватчиков. Наши войска на всех фронтах шли вперед.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
НА ВРАЖЕСКОЙ ЗЕМЛЕ
Первый Белорусский фронт. Чувствовалась его особая значимость. Командовал им заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Многое казалось мне здесь не таким, как раньше, на других фронтах. Прежде всего мощь наших сил и темпы наступления. За две недели января 1945 года была освобождена почти вся Польша.
…Первые схватки 23-й гвардейской дивизии на вражеской земле. В них проявился не только массовый героизм, ставший уже нормой поведения, типичным стало высокое мастерство офицеров и солдат, их уменье грамотно распорядиться своей и вражеской техникой и оружием. Характерны в этом отношении были закончившиеся 17 февраля в районе Радовнитцы бои с вырывавшейся из окружения Шнайдемюльской группировкой противника. Она была почти полностью уничтожена и лишь частично пленена.
Несколько дней мы приводили в порядок район боев. В ходе сражения солдаты, да и многие офицеры видели только свой, сравнительно небольшой участок. Когда боевые действия закончились, с ближайших высот открылось все поле боя.
Картина была впечатляющей. Насколько охватывал глаз, все пространство усеяно убитыми фашистами, догоравшими и подбитыми танками, штурмовыми орудиями, артиллерией и машинами. Стояла необычная тишина. После нескольких дней сплошного грома орудий и криков людей она казалась особенной. Увидеть в таком масштабе дело рук своих удавалось редко, и это не могло пройти бесследно. Разгром врага вызвал новый прилив энтузиазма, веры в свои силы, уверенность в близости нашей победы.
Глядя на поле боя, я вспоминал длинную череду сражений на разных фронтах, в которых мне довелось участвовать. Многое в них было и общим и разным. Но этот бой был не таким. Здесь столкнулись отчаяние выходящих из окружения и наша решительность, наша стойкость и вера в успех даже в условиях многократного превосходства противника. Моральный фактор стал реальной силой и принес нам победу.
…В ходе операции по разгрому восточно-померанской группировки противника 23-я гвардейская дивизия к исходу 6 марта вышла к побережью Штетинского залива и повернула на юг, отрезая врага от переправ. На следующий день на нашем пути встал небольшой городок Голлнов. Расположенный на обоих берегах реки Ина, среди лесов и болот, город закрывал пути выхода на юго-восток и юго-запад. Прикрытый заграждениями в сочетании с естественными препятствиями, Голлнов являлся сильным узлом обороны, и немцы рассчитывали задержать нас здесь надолго. Но и мы понимали его значение.
Глядя на город, я вспоминал затяжные бои, которые вели обе стороны за населенные пункты на нашем северо-западе в ходе вражеского наступления. Сейчас время было уже не то. На следующий день Голлнов был полностью очищен от противника.
В боях за город мой наблюдательный пункт разместился у разрушенного фольварка. Наблюдение велось из приспособленной траншеи. Машины стояли метрах в 300 сзади в небольшом саду. Пришло время перемещаться вперед. Связисты стали свертывать радиостанции. Подошел адъютант с водителем и доложил, что можно двигаться. Я позвал своего радиста и повернулся, чтобы идти к машине. В этот момент раздался необычной силы грохот. Взрывной волной нас бросило на дно траншеи.