Аз усилием воли отогнал от себя хмурые мысли, и сосредоточился на вопросе учителя.
В чем дело?
Молчан плавно подвигал из стороны в сторону тарелочку с лесным рисунком. от движения изображение, написанное блестящими, переливающимися полупрозрачными красками задвигались как живые. Звери закрывали и открывали глаза, двигали телом и лапами, изображая бег или полет. Кроны деревьев покачивались, трава гнулась под ветерком, на поверхности озерца гуляли сизые волны. Остальные картины сопровождались такими же явлениями. Особенно впечатляла карта на подносе. Аз расписал ее так, что если смотреть ее выше глаз, то зимними снегами и льдами плавно покрывалась южная часть карты, а если ниже- северная, а срединные области пустынь наоборот, покрывались зеленью и избавлялись от нее, и по всей карте, при движении в любом направлении вращались белесые, полупрозрачные скопления великих воздушных вихрей.
Ах, это, - зевнул Аз. -Просто я обнаружил, что если одну и ту же картину писать блестящей полупрозрачной краской в несколько слегка отличающихся слоев, перемежая лаком, то рисунку можно придать движение. Каждый слой виден только под своим углом зрения. Конечно, со штрихами замучаешься, да и ошибок не должно быть, но ведь неплохо получилось... И ради этого стоило меня будить?
Молчан с укоризной взглянул на ученика, который еще толком не проснулся.
Сколько лет живу, старый пень, а до такого не додумался. Аз, это ведь открытие века! Как ты сделал это с первого раза?
С первого... У меня наверху куча так же расписанных ненужных склянок...
Аз понял, что сдуру ляпнул лишнего. Дорогущие, редкие краски для своих скляночных трехмерных изысканий он брал без спросу из неприкосновенного запаса. Но Молчан или сам это прекрасно знал, или откровенно плевал на это.
Аз,- сказал он с неожиданной серьезностью в голосе. -Когда твой отец привел тебя, я думал, что ты просто еще один из моих учеников, возможно даже, последний, который займет заслуженное место в обществе азгородских умельцев... Ты достоин большего. Мой последний наказ, как учителя: отправляйся в столицу. Свои изделия забери с собой. Наши люди, увы, диковаты, боятся всего, чего раньше не видели, и винить их в этом трудно. Людан может не разобрать, что дело просто в слоях, подумает, что ты чародей, да устроит обыск в поисках чего-нибудь запрещенного. Не хотелось бы, чтоб стража нашла мои книги. Для визора я сделаю набор сам. В Милане твое новое искусство оценят по достоинству. Если захочешь, сможешь служить у самого триумвира. Ты же всегда хотел научиться чему-то большему? Уровень тамошних умельцев повыше нашего. Будешь учиться сам и учить других. Ты согласен?
Да, учитель- после недолгих раздумий согласился Аз. -Но я обязательно вернусь. Чтобы передать знания уже здесь, когда придет время.
Я напишу пригласительное письмо главному мастеру Миланского Двора Умельцев, Осмиру Длану. Мы знаем друг друга, он примет тебя не хуже, чем меня.
Я должен отправляться сейчас?
Нет, Аз, можешь проститься с городом и собраться уже завтра. Возьмешь все, что посчитаешь нужным. Отныне ты не мой ученик. Ты мастер. Я знаю, что ты хочешь сказать. Не надо благодарить и прощаться. Ты ведь вернешься.
Аз почувствовал, что эту речь он отпечатал в памяти уже давно: слишком ровной и многословной она была. И сейчас просто наступил тот самый день. Сказав все, что хотел, учитель пошел наверх. Аз присел на небольшой деревянный табурет, и задумался. Странное чувство владело им. Он знал, что рано или поздно закончит обучение и станет мастером, но это время всегда казалось ему одинаково беспредельно далеким, и он привык ждать, не ожидая. Могучая, гибкая сила предчувствия, подобная той, что показала ему мир с высоты, давно нашептала, что Азгород станет важной стоянкой в жизни, но не удержит его навсегда. Снова и снова он вспомнал, что он хотел сделать и когда-нибудь сделает. То, что подсказывало сердце и к чему взывал разум- два лучших советчика, которым он привык доверять в равной мере. О своем безумном желании он не говорил никому, даже учителю и трем верным приятелям, с которыми порой проводил время по-особому. Наука сложных ремесел была лишь благородным средством, но не целью. Это поможет ему приблизиться к двору триумвира. Завоевать доверие и прослыть одним из лучших в своем деле. Не ради серебра и золота, эти вещи Аз признавал лишь сырьем для красивых изделий. Ведь если человек прост, небогат, независим, его считают никем. Но стоит сделать что-то, что принесет покровительство и любовь высоких особ, как все подхалимы, которых в окружении триумвира было валом, станут падать в ноги и вылизывать даже соломенные шлепки. Но и они не цель, а средство. Он прочел множество книг, из тех, за которые отправляют в рудники, и знал, на чем держится власть всех этих "сильных мира сего". Но некоторые течения в их влиянии на Тривию Азу казались нелогичными и неестественными. Он чувствовал некое незримое постороннее влияние, которого просто так быть не должно. За свою жизнь в Азгороде он учился не только у Молчана, и не только ремеслу. Недаром местный подозрительный народ, которому палец в рот не клади, зовет его за глаза не то тайным чародеем, не то вызывателем духов, хотя ни тем, ни другим Аз не баловался, ибо понимал опасность и того и другого, был осторожен, как змей и рисковать без прикрытых тылов не любил. Аз вспомнил авторов книг, приносящих низвержение ветхих устоев и прозрение от избитых лекал. Ему предстоит нечто большее, и он это сделает.