Улыбка его была злой, когда он повернулся ко мне:
– Признаюсь… в общем, я знал, где мы. Я уже здесь рисовал, а у художника особая зрительная память… очертания скал, эти удивительные поразительные формы…
– Но было темно, когда вы пристали к берегу.
– Я знал, туманно, конечно, где мы находимся. И с трудом поверил, что мы приплыли прямо к Трегарленду. Я думал, что мы окажемся намного западнее, на мысе Пизард, в Фалмуте. Но, к счастью, мы встретились с друзьями.
– Вы очень умно поступили, – сказала я.
– О нет, мадемуазель, просто повезло. Иногда такое бывает, как вы знаете.
– Вы же видели Симону?
– Еще нет, но знаю, что ей здесь хорошо. К ней относятся по-доброму, и живет она у миссис…
– Пенуир, – подсказала я.
– Да, у миссис Пенуир, которая считает, что Симона очень смелая девушка. Ведь она уехала из своей страны, чтобы сражаться за свободу.
– Ей, кажется, нравится работать на земле.
– Симона привычна к любому труду.
– А раньше она этим занималась?
– У наших дяди и тети во Франции есть своя земля. И возможно, она кое-чему научилась. Еще вина?
– Нет, спасибо, – ответила Дорабелла и добавила: – Между прочим, ты слышал, что случилось с тем виноторговцем?
– Виноторговцем? – он сморщил лоб.
– Когда мы уезжали, то прочитали в газете, что убит Жорж Мансар. Это тот самый человек, не так ли?
– Кто это? – спросила я.
– Он был другом Жака. Он продавал вино, и я вспомнила о нем, когда ты предложил нам еще вина.
– А… сейчас вспоминаю. Да, это было ограбление. Я предупреждал его, чтобы он не носил с собой много денег, но он не был благоразумен. Я говорил ему: «Друг мой, когда-нибудь на тебя нападут грабители». Так и случилось. – А нашли тех, кто убил его? Жак пожал плечами:
– Это произошло на такой улице…
– Что-то связанное с обезьяной, – сказала Дорабелла.
– Рю-де-Санж. Совсем неподходящее место для ночных прогулок.
– Очень жаль, – произнесла Дорабелла. – Мне он нравился.
– О да, Жорж был обаятельным. Но, увы, он искал опасность.
– Итак, ничего не известно – об убийцах?
– Как-то все прошло незаметно. Начиналась война.
– Как ужасно умереть таким образом! – вздохнула Дорабелла.
– После прибытия вы вообще встречались с Симоной? – вмешалась я.
– Нет, это будет наша первая встреча. И какое удовольствие будет услышать от нее самой, как она здесь живет.
– Вы в армии генерала? – спросила я.
– Да-да. Но еще многое надо сделать. Мы должны… как это говорится… самоорганизоваться. И когда наступит время, мы будем готовы.
– Как вы думаете, Германия попытается вторгнуться в Англию?
Он опять пожал плечами:
– Именно об этом немцы думали. Но сейчас все изменилось. Не так легко сделать то, о чем они мечтали. Они были уверены, что победят Британию в воздухе, – только это позволяло перейти к дальнейшим действиям. Но у них это не получилось, и, говорят, они несут большие потери. Посмотрим, что будет дальше. – Жак поднял бокал: – Но когда они придут… если придут… мы будем к этому готовы. Я сказала:
– Мы уходим. Джек уже готов ехать.
Мы расстались с Жаком, который с жаром выразил надежду увидеться вновь. По пути к больнице я заметила:
– У него есть привычка вести себя самым неожиданным образом. Вначале он приплывает к пляжу, а затем встречает нас на улицах Полдауна.
Дорабелла согласилась с моим замечанием.
Наступил новый год, а никаких попыток вторжения не предпринималось, хотя ходило множество пугающих слухов.
Рождество прошло тоскливо. Лондон забрасывали зажигательными и фугасными бомбами, были разрушены Гилдхолл и восемь реновских[6] церквей, и хотя Лондон нес наибольшие потери, страдали и другие города.
Однако настроение со времен Дюнкерка заметно улучшилось. Мы сражались в одиночку и начали чувствовать, что можем выстоять. Жизнь текла как обычно. Мы уже привыкли экономить продукты и, кажется, до конца поняли, что должны жить, что бы ни происходило.
Чарли и Берт очень обрадовались велосипедам. Они носились по дорожкам сада и то спускались, то поднимались по горной тропинке, испытывая истинно детское наслаждение.
Пришла и ушла весна. И снова наступил июнь: два года назад говорили, что к Рождеству война закончится. Какая это была ошибка!
А мы становились с каждым днем сильнее.
Пришли известия, что Германия, даже не объявив войну, напала на Россию.
Это могло означать только одно, а именно, что Гитлер убедился в невозможности удачного вторжения в Британию.
Время шло, а Джоуэн все не возвращался.
Часть четвертая
ДОРАБЕЛЛА
ВЗЛОМ НА РИВЕРСАЙД
Когда я узнала, что люди в лодке – это Жак и его сестра, то была просто потрясена. Мне никогда не хотелось увидеть Жака вновь. Он разочаровал меня и унизил, приведя в дом Мими и притом сделав это с такой дерзкой беззаботностью, как будто это самая обыкновенная вещь – знакомить одну любовницу с другой.
Самонадеянность Жака оказалась просто невыносимой, и мне очень хотелось стереть любое воспоминание о нем. И вот он!
Я благодарила Бога, что он наконец уехал, но Симона мне очень понравилась. Она сильно отличалась от Жака, в первую очередь своей скромностью. Конечно, Жак был художником и жил в Латинском квартале, думая, что он Дега, Мане или Моне, или тот коротышка Тулуз-Лотрек. Симона походила на деревенскую девушку, готовую всегда услужить, и Том Ео говорил, что она хорошая работница и он рад, что взял ее к себе.
Мы с ней очень подружились, поскольку, как мне показалось, она чувствовала себя немного одинокой.
Несмотря на войну, я не совсем потеряла вкус к жизни. Мне нравилось поболтать с ранеными, и я с удовольствием наблюдала, как они тянутся ко мне и, может быть, даже влюбляются.
Но я все время волновалась за Виолетту. Она старалась держаться молодцом, но меня это не вводило в заблуждение. Конечно, мне хотелось, чтобы Джоуэн Джермин вернулся домой или хотя бы узнать, что с ним случилось. Даже трагическая определенность была бы лучше, чем неизвестность. Может быть, со временем Виолетта смогла смириться с ней. И к тому же, как я думала, Гордон Льюит был влюблен в нее. Я как-то никогда не понимала, что он из себя представляет. По-видимому, потому, что я никак не привлекала его. Да нет, он действительно странный человек. Какая-то глубокая тайна спрятана в нем. В конце концов, его мать убийца и сумасшедшая. А он часто ее посещает, и, следовательно, ему все время напоминают о том, какие страшные вещи происходили в усадьбе Трегарлендов.