– Я ничего не обещаю, – произнесла Кира после паузы (люди ее не заметили бы, но для модуля она была достаточно продолжительной). – Что тебе нужно?
– Помнишь, как я впервые подключился к биосистеме? Ты тогда была со мной.
– Конечно, помню. Сначала я рвалась заменить тебя, чтобы ты не рисковал собой, но потом, когда выяснилось, что никакой опасности нет, решила не вмешиваться. И, кажется, правильно сделала.
– Ты у нас вообще правильная, – пошутил он, почувствовав перемену к лучшему в ее настроении. – Неужели тебе не было любопытно?
– Ты же сам об этом догадался, верно?
– Признаться, я ничего не рассказывал лишь потому, что рассказывать толком было нечего. К системе я подключался редко и ненадолго. Отвлекали другие заботы. Кроме того, у меня не получалось. Я мыслю по-мужски, а она требует женского мышления. Рудбек со мной согласен. Недаром в древних мифах Гея, Земля, называется матерью.
– Чего ты от меня хочешь? Моего мнения?
– Гораздо большего, Кира Ты, похоже, не отдаешь себе отчета, что, впрочем, вполне естественно – подобные вещи в глаза не бросаются… Экологическая система не очень-то уживается с роботами и компьютерами; нет необходимого взаимодействия. Жизнь развивается быстрее, чем мы предполагали. Она ускользает из-под нашего контроля, что ведет к катастрофам, и не только в пограничных районах, но и на освоенных территориях. Я имею в виду различные болезни, которые поражают растения и животных. Чаще всего это случается на уровне микроорганизмов, поэтому неспециалисты ни о чем не подозревают. Однако для специалистов происходящее означает полный крах. Повсюду на планете экологическая система становится невероятно сложной и хаотичной, эволюция теряет направление. Если мы не вмешаемся и не обуздаем стихию, наши дети не увидят зеленой травы. А раз так, стоило ли переселяться на Деметру?
– М-м… Я, конечно, кое-что слышала, но…
– Составить ясное представление не так-то легко. Однако у ребят Рудбека оно имеется; они вовсе не скрывают своих данных, но и, разумеется, не кричат о них на каждом углу. Нам нужны сведущие люди. Знаешь, мне вспоминаются возрожденцы… Да, мы тщательно отбирали колонистов; к тому же, их слишком мало, чтобы учинить беспорядки, но лучше перестраховаться.
– Понятно. Но при чем тут я?
– В систему надо внедрить разум. Не набор алгоритмов, а именно разум, который станет ею управлять, объединит части в единое целое. Короче, необходим человеческий мозг.
– А искусственный интеллект не годится? – спросила Кира. – По-моему, земные софотехи уже превзошли людей.
– Достанет ли у них интуиции, чтобы справиться с подобной ролью? И потом, времени в обрез, ждать некогда. Пока прибудет корабль с Земли, пройдет лет двадцать-тридцать, а за это время здесь все провалится в тартарары.
– Значит, ты хочешь… заткнуть дырку модулем?
– Верно Я не просто хочу, я должен ее заткнуть.
– Но почему именно мной? Ты уверен, что Пилар не подходит?
– Уверен. Мне будет очень жаль, когда она уйдет, но тут уже ничего не поделаешь. Того, кто настроился уйти, переубедить невозможно. А у тебя подобного настроя нет и в помине.
– Как и квалификации, которая тебе нужна.
– Ерунда. Тебя подключат к настолько мощной системе, что освоиться не составит труда.
– Если она, несмотря на все свои возможности, не в состоянии выполнить задачу, какой толк может быть от меня?
– Не знаю. Надо попробовать, чтобы удостовериться, что мы выбрали правильный путь. Из теоретических выкладок следует, что модуль, то есть разум, окажется своего рода катализатором. А мой опыт подсказывает мне, что никому другому, кроме тебя, такое не по плечу. Ведь необходима Женщина с большой буквы.
– Спасибо за комплимент, шеф, – рассмеялась Кира. – Ловко у тебя получается морочить голову, раз – и готово.
– Ты согласна?
– Ладно уж, попытаюсь. Я все-таки многим обязана «Файерболу». И тебе, Энсон.
Окрестности комплекса, благодаря неустанной заботе, ничуть не пострадали от болезней, которые опустошали округу. Время не пощадило людей; впрочем, Бейзил Рудбек – поседевший, постаревший – по-прежнему руководил всеми работами. Оборудование же лаборатории совершенствовалось с каждым годом.
– Bienvenidos, – поздоровался Рудбек. – Наверно, вместо кофе мне следовало бы предложить вам поболтать, – прибавил он с улыбкой, – однако, по-моему, вы сгораете от желания побывать на экскурсии.
– Лично я, – отозвалась Кира, – была бы совсем не против, если бы меня сразу подключили к сети.
– Честно говоря, сеньора, мне кажется, что вам необходимо сначала составить общее представление о системе. Думаю, вы знаете, что речь идет не о простой комбинации «компьютер-датчики-манипуляторы». Эта система охватывает всю планету, включает в себя множество подсистем и метеорологических спутников.
– Иными словами, она – не только мозг, но и органы чувств, нервы, железы, клетки, и так далее, – заметил Гатри. – Тебе нужно познакомиться… с собой.
– Знаю, знаю, – ответила Кира – Я же сделала домашнее задание… Извините. Сама не понимаю, чего мне неймется. Вы правы, никакие модели не заменят действительность. Что ж, ведите.
Робот держал ее на руках. Линзы модуля вращались из стороны в сторону, из динамика так и сыпались вопросы. Наконец Кира очутилась там, где ей отныне предстояло находиться. Техники подключили ее к системе. Ученые не спускали глаз с приборов и дисплеев, напряженно прислушивались, изредка обменивались мнениями.
Нынешняя система была гораздо сложнее той, к которой когда-то подключился Гатри. Однако Кира обладала достаточным опытом, чтобы не растеряться в подобной ситуации: ей не раз и не два приходилось работать в паре с компьютером. Если можно так выразиться, нечеловеческое не было Кире чуждо. Разумеется, она не могла в мгновение ока стать составным элементом системы, однако чувствовала, что со временем обязательно этого добьется.
– Ну как? – спросил Гатри.
– Не знаю. Настолько все непривычно… Дай мне собраться с мыслями.
– Но ты хочешь жить дальше?
– О да!
56
«Мы не собираемся посылать новые экспедиции за пределы Солнечной системы. Чтобы зонд долетел, до любопытного с точки зрения астрофизики небесного тела, понадобятся века или даже тысячелетия. К тому же, подобные мероприятия представляются излишними, поскольку, как правило, данные, которые сообщают зонды, полностью совпадают с теоретическими выкладками. Теория также доказывает, что органическая жизнь встречается во вселенной крайне редко, и позволяет моделировать практически все возможные формы этой жизни. Лишь немногие люди испытывают чувства, схожие с теми, которые привели к поистине невероятному (по затраченным средствам) исходу на Деметру; вдобавок, среди них не найдется таких, кто сумел бы повторить попытку Энсона Гатри. Лучшие человеческие умы постепенно объединяются с софотехами в стремлении изучить интеллект и избавить его от всяческих ограничений».
Многие из колонистов приспособились к условиям жизни на Деметре, сменив свой суточный ритм с двадцати четырех на тридцатичасовой. Они спали ночь и добрую половину утра, около полудня просыпались и брались за дела. Остальные бывшие земляне и большинство детей жили по деметрианским биологическим часам. Поначалу привыкание шло туго, но – только поначалу.
Хью Дэвис проснулся незадолго до рассвета. Трава на окруженной лесными деревьями лужайке блестела от росы. В предутренней тишине раздавались робкие трели каких-то пичуг. На востоке, над макушками деревьев, розовели облака, над которыми, в свою очередь, сверкала утренняя звезда – Афродита, еще одна планета альфы.
Хью наблюдал, как светлеют небеса, и думал о матери. Она где-то там, в космосе. Поскорей бы вернулась, рассказала бы о новых приключениях… Он выбрался из спальника, вдохнул прохладный, чуть сыроватый воздух. Болотистая почва пружинила под ногами. Хью напился из ключа, вода которого имела железистый привкус. Взошла альфа, и лес тут же облачился в зеленый наряд самых разных оттенков. Нет, подумалось Хью, с матерью он, пожалуй, не поменяется.