Заседания Священного Синода никогда не освещались средствами массовой информации. Тем не менее, прошел слух, что некоторые члены Синода поддерживают «Файербол»…
Очевидно, распоряжения, которые отдавал Гатри из своего тайного убежища, и впрямь принесли плоды. Неужели он задумал нечто такое, что обеспечит компании полную победу?
Олар вздохнул, покачал головой, встал из-за стола и пошел собираться. Вечером он покинул спутник на борту шаттла, совершавшего регулярные рейсы между Л-5 и космопортом Камехамеха, а по прибытии позвонил по номеру, который был указан в послании Гатри, и получил адрес. Как требовал шеф, он путешествовал под вымышленным именем, но с надлежащим образом оформленными документами. Не вызвав ничьих подозрений, Олар вышел из здания космопорта, не заговаривая ни с кем из знакомых, сел в такси и уехал.
Приблизительно пятьдесят часов спустя правительственные силы заняли все представительства «Файербола» на территории Союза. Власти заявили, что получили новые данные, которые вынуждают их пойти на крайние меры, однако правительство надеется, что вскоре все образуется, к взаимному удовлетворению сторон и человечества в целом.
На следующий день трое офицеров тайной полиции отвели Пьера Олара в отделение Сепо на территории Северо-Западного Комплекса. Он прошел в разъехавшиеся створки двери, которые мгновенно захлопнулись за его спиной, и очутился в просторном кабинете. Офицеры остались снаружи. Естественно, они будут следить за ним по видеомонитору; кроме того, тут наверняка полным-полно записывающего оборудования.
Картинка на видеоэкране представляла собой вид на город с крыши здания. По небу мчались облака, гонимые ветром, чью силу Олар испытал на себе, едва успев вылезти из флайера. Улицы и башни города то купались в солнечном свете, то погружались в тень. Бухта сверкала на солнце. Уличный шум в кабинет не проникал; тихо гудели вентиляторы, температура поддерживалась на таком уровне, что не было ни жарко, ни холодно. Олар бросил беглый взгляд на экран и повернулся лицом к столу, за которым расположился робот. Четыре манипулятора с похожими на человеческие кисти, захватами, колеса вместо ног, массивный металлический корпус – судя по всему, ручной работы, причем модифицированный. Из корпуса высунулись щупальца с линзами. Когда робот заговорил, выяснилось, что у него не стандартные тенор или сопрано, а зычный бас с архаичным американским акцентом.
– Привет. Добро пожаловать.
– Кто ты такой? – спросил Олар, стиснув кулаки.
– Энсон Гатри, кто же еще? К сожалению, более презентабельной наружности для меня пока не нашлось. Рад тебя видеть, приятель. Выпить хочешь? Я заказал виски. – Робот взмахом манипулятора указал на стоявший на столе поднос. Олар покачал головой. – Дело твое. Присаживайся, потолкуем. – Олар направился к креслу. Робот, заметив, что он прихрамывает, воскликнул: – Эй, с тобой хорошо обращались? Если что, ты только скажи. Я из этих сукиных детей всю душу вытрясу!
– Со мной все в порядке. Просто старику тяжело привыкнуть к земному притяжению. – Олар сел. – Я не сопротивлялся. Они были вооружены, и все происходило без свидетелей.
– Пьер, я прошу прощения. У нас не было выбора, но им все равно не следовало так себя вести. Пожалуйста, позволь мне объяснить, и ты все поймешь. Жильем доволен?
– Тюрьма как тюрьма, – пожал плечами Олар.
– Я могу сделать так, что тебя поселят в отдельном домике среди деревьев, будут кормить, поить и развлекать на все лады. Если пожелаешь, пришлю девочек. И предоставлю оборудование, разумеется, не всякое. У тебя появится возможность спокойно работать; никто тебе не помешает.
– Потому что ко мне никого не подпустят, верно?
– Это не надолго, уверяю тебя.
– Что насчет Сантандера? – спросил Олар после продолжительной паузы, вскинув седую голову.
– Ну… – Механический голос умолк. Сам робот не пошевелился.
– Если тебе не удалось заманить его, со мной возиться не стоит. Он скоро заподозрит, что дело нечисто, и начнет действовать.
– Естественно, мы доставили его сюда, – размеренно произнес робот. – Ты прав, мы не можем оставить на свободе тех, кому известно… то, что известно тебе… по поводу моего двойника. Если поползут слухи, будет жуткий скандал. Я все объясню, и, надеюсь, ты согласишься, что эти меры предосторожности были необходимы.
– Нордберг мертв, – проговорил Олар, глядя в линзы, словно те были человеческими глазами. – Мы с Сантандером пленники. Ты уверен, что никого не забыл? Один из нас мог оставить записи…
– Мог, но не оставил, – холодно отозвался робот. – Я знаю наверняка. От Хуана, которого подвергли психозондированию.
Олар выпрямился и стиснул подлокотники кресла с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
– Что? – прошептал он. – Ты одурманил старика Хуана и забрался к нему в мозг?
– Не я.
– Но ты допустил!…
– Послушай, Пьер, я… Этим занимается Сепо. Они допрашивали Хуана, а не тебя потому, что он выглядел – слабее, что ли. Когда мне позвонил Сайре, их главарь, и сказал, что можно не беспокоиться, наш секрет остается секретом, но он на всякий случай допросит и второго, я ему запретил. Господи Боже, я рад, что сумел это сделать! Я наглядно объяснил Сайре, словами из четырех букв, как с ним поступлю, если он притронется к тебе хоть пальцем, и ему пришлось отказаться от своей затеи. Но я, честное слово, не ожидал, что они станут допрашивать Хуана. Клянусь Джулианой!
– Ты уверен? – повторил, будто не слыша, Олар. – Множество людей помнит, что Гатри было двое и что одного куда-то спрятали.
– Помнить-то помнят, но смутно. Вдобавок, у них нет причин полагать, что второй Гатри до сих пор не лежит себе в укромном местечке. Кстати, скоро мы сможем предъявить его всем желающим.
– Ну да, очередная копия, – хмыкнул Олар. – Программное обеспечение то же, что и у того из двоих, кто летал на альфу Центавра, а потому ничего не знает о последних событиях. – Он криво усмехнулся. – И это будет настоящий Энсон Гатри.
– Нет, настоящий – я.
– Энсон Гатри никогда не предавал друзей. Многие называли его дьяволом, но Иудой – никто.
– Пьер, тебе ли о том рассуждать? – голос робота едва заметно дрогнул. – Ты же знаешь, подлинность в преемственности. Я настолько же я, насколько свой собственный двойник. – Голос стал громче: – Откуда тебе известно, что модуль внутри металлической болванки – не тот, которого контрабандой доставили в Союз на горе авантистам?
– Может, тот, а может, нет. – Олар вновь пожал плечами. – Какая разница? Дураку понятно, что тебя перепрограммировали. Кастрировали. А Энсон Гатри, даже вернувшись с того света, остался мужчиной.
– Зачем ты так, Пьер? – пробормотал робот, помолчав секунду-другую. – Ты ошибаешься, – прибавил он, словно спохватившись. – В меня просто ввели новую информацию. Я узнал много интересного, и мои взгляды несколько изменились, только и всего.
– По-моему, – произнес Олар, глядя на экран, – ты не тот, с кем я разговаривал последний раз. В вашей комфортабельной тюрьме у меня было время подумать. Ход событий очевиден. Между прочим, где настоящий Гатри?
– У тебя под носом, черт подери! Ладно, если ты настаиваешь… Да, я тот, кто летал на Деметру. Благодаря тебе, amigo viejo*. [Amigo viejo (исп.) – старый друг.]
– Тоже мне, благодарность!
– Я же извинился, Пьер. Пойми, перед тобой прежний Гатри, который ничуть не изменился, ничего и никого не забыл. Я помню – быть может, лучше, чем ты, через столько-то лет – я помню ту ночь, когда поступило первое сообщение от зонда, отправленного к эпсилону Эридана: мол, обнаружена странная планета. Все на радостях перепились, я пропустил через себя разряд, чтобы повеселиться заодно со всеми, а ты отыскал программу-транслятор, чтобы мы могли понимать слова твоей малоприличной французской песенки… – Олар рубанул ладонью воздух. – Пьер, я – твой друг.
– Где Сантандер? – спросил Олар резко, словно выхватывая из ножен меч. Ответом ему было молчание. Он подался вперед. – Где?