– Сэр, вы вырастили двоих дочерей…
– Еще у меня подрастает сын, – заметил Паккер, в голосе которого прозвучала настороженность.
– Сэр, por favor! Я – партнер «Файербола» и… И мне нужна помощь.
– Присяга, – проговорил Паккер, и Кира поняла, что он догадался об истинной подоплеке ее просьбы. – Muy bien, пилот Дэвис. Когда и где ты хотела бы встретиться? Может, пообедаем вместе?
– Gracias, сэр, но, наверно, не стоит. Я знаю одну забегаловку, где подают отличный кофе. Там я буду чувствовать себя… как дома.
– Хорошо. – Кира назвала адрес. Они договорились встретиться через полтора часа, а перед тем, как экран погас, обменялись салютом, показав друг другу два пальца, раздвинутые в форме буквы V.
В номере девушку уже поджидал Валенсия, который сообщил, что взял напрокат машину. Когда Кира рассказала о своем разговоре с Паккером, Неро заметил:
– Я немного задержусь, чтобы он точно успел подойти, и погляжу тем временем, что творится в окрестностях. – Кивнув, наемник поднялся и вышел в коридор прежде, чем Кира открыла рот.
– Спасибо Эстер Блум, – произнес Гатри.
– Да, – согласилась Кира, пытаясь отвлечься от надоедливых мыслей и вперяя взгляд в потолок.
– Он тебе нравится, верно? – спросил шеф.
– Ммм…
– Но вы стоите на разных ступеньках.
– Может быть, но… Какая разница? – бросила Кира.
– Если Вэш предложил пообедать, – у Гатри хватило такта сменить тему, – значит, он не ел с утра и вряд ли до конца рабочего дня съест хотя бы гамбургер. У вас обоих аппетит еще тот. Поэтому, как только он появится, сразу зови официанта. И подумай, где спрячешь меня. – Шеф хихикнул. – Между прочим, вы с Валенсией неплохо смотритесь.
Когда Паккер появится… Если появится… Кира в десятый раз прокрутила в мыслях план действий. Паккер сидит за столом с чашкой кофе в руках. Входит Валенсия, представляется другом Киры Дэвис, выводит Паккера через заднюю дверь, сажает в машину, которую припарковал поблизости, и они уезжают. Легко и просто – для профессионала. Но Паккер – не профессионал. Он может замешкаться, может сделать или сказать что-нибудь такое, что выдаст их; его могут окликнуть на улице, и тому подобное. Или, вполне возможно, Сепо следит за ним гораздо тщательнее, чем представляется Валенсии, и агенты не станут ждать около кафе, а войдут внутрь. Вдруг копам тоже известно о задней двери, и они позаботились устроить там засаду? Все может быть – все, что угодно.
– Не дергайся, – посоветовал Гатри. – Не береди душу. Сейчас все равно, что в космосе, когда сделал то, что от тебя требовалось, а остальное – забота машин. Ведь там ты спокойно сидишь и ждешь, верно?
– Там все иначе! – воскликнула девушка. – Речь идет не об одном-единственном звездолете и даже не обо мне! На карту поставлено будущее.
– Ну-ну, девочка, не стоит изображать из себя Иоанна Богослова*. [Имеется в виду одна из книг Нового Завета – «Апокалипсис, или Откровение Иоанна Богослова».]
– Но если «Файербол» будет заодно с авантистами, – проговорила Кира, пристально глядя на Гатри, словно хотела рассмотреть выражение его лица, – они останутся у власти, по крайней мере, в Союзе. В моей стране, шеф. Мне не все равно. На моих глазах началось и закончилось множество кризисов, от войн до выборов главного собаколова. Сколько было шума, одни утверждали, что грядет светлое завтра, а другие – что мы падаем в бездонную пучину. Ничего подобного, естественно, не происходило. Человечество как существовало, так и продолжает существовать.
– Чтобы приручить «Файербол», потребуется время, – отозвался он. – Сайре чересчур оптимистичен. Прежде должно смениться несколько поколении, ибо законченные индивидуалисты, вроде наших с тобой коллег, в одночасье от прежних жизненных принципов не отказываются. Авантисты же, я уверен, столько не продержатся. Государство уже потихоньку гибнет, задавленное всякого рода догмами. Мой двойник способен лишь продлить агонию власти, в результате которой теократия превратится в откровенную диктатуру Последняя тоже не идеальная форма правления, особенно в эпоху гиперкомпьютеров, космических кораблей, сверхсветовых коммуникаций и молекулярных фабрик.
– Но сколько людей еще погибнет? – прошептала Кира.
– Согласен, очень и очень много. Поверь, я вовсе не отказался бы увидеть, как судят членов Священного Синода с их присными. Причем не гражданским судом, а военно-полевым.
Кира закусила губу, подалась вперед и стиснула подлокотники кресла.
– А вы, шеф? Что будет с вами?
– Подумаешь! – Девушка будто увидела воочию, как он пожимает плечами, а его губы кривятся в усмешке. – Я не сдамся без боя, но моя жизнь, по большому счету, прожита, а вот молодых, как ты, действительно жаль.
– Неправда! – возразила девушка. – «Файербол» без вас – ничто!
– Он переживет меня. Новая кровь никогда никому не вредила.
– Нет! – Кира вскочила и смерила модуль испепеляющим взглядом. – Без вас компанией станет управлять ваш двойник. А он верит в авантизм, правильно? Когда система начнет распадаться, как он поступит, что, по-вашему, будет делать?
– Не знаю, – признался Гатри. – Ты права, новый «Файербол» может стать… злом, что ли. Или же просто-напросто окажется ни на что не годен. Что, вероятно, еще хуже.
Его слова потрясли девушку. Северная Америка – страна, где прошло ее детство, не более того. Да, когда-то здесь верили в идеалы – свобода, упования на будущее, упорный труд ради высокой цели; верили в разум, который все подвергал сомнению. Теперь верность этим идеалам хранил только «Файербол», и то лишь потому, что во главе компании стоял Энсон Гатри. «Файербол» стал для нее истинной родиной, отечеством, государством, в котором можно не беспокоиться за судьбы детей…
– Мы будем сражаться! – произнесла девушка.
– Выбора у нас все равно нет, – сухо откликнулся Гатри. – Не горячись, подруга. Я вижу мини-бар. Выпей, отдохни, послушай музыку, посмотри мультивизор. Или давай дядюшка расскажет тебе сказку.
Кира отметила про себя, что удивительно быстро успокоилась. Хрипловатый голос Гатри, неожиданная шутка… Да, он умеет обращаться с людьми. Чувствуются опыт – и Божий дар. Должно быть, в свое время женщины были от шефа без ума. Высокий, крепкий, решительный… Жаль, что она поздно родилась, иначе наверняка затащила бы его в постель. Девушка расхохоталась.
– Правильно, – одобрил Гатри. – Так что тебе рассказать?
– Сказку, дядюшка, – весело ответила Кира.
– Какую?
– Про Уинстона П. Сандерса и пьяную русалку, – проговорила девушка, сделав большие глаза и склонив голову набок.
– Ay de mi! Ну уж нет! Хочешь, я расскажу, как с нами пытались заключить контракт – мы были молоды и страдали от безденежья – на постройку орбитального публичного дома?
– Вы обещали! – жалобно воскликнула Кира, выпячивая подбородок.
– Мы не договаривались…
– Вот именно. Вы спросили меня: «Что тебе рассказать?». А я-то думала, что вы человек слова, сеньор Гатри.
– Ну…
Когда появились Валенсия с Паккером, у Киры, несмотря на то, что она испытала легкий ужас, от смеха болели ребра.
Но всякое веселье начисто исчезло, когда девушка увидела Паккера. Валенсия по дороге, должно быть, вкратце описал ему, что и как. Директор подошел к столу, уставился на Гатри и протянул руки, словно намереваясь прикоснуться к модулю…
– Шеф, – выдохнул он. – О, шеф…
– Со мной все в порядке, Вэш.
– Вижу, – отозвался Паккер, глубоко вздохнув. – Но ваш двойник… Он ведь тоже Гатри. Что они с ним сделали!
– Что касается нас, – произнес модуль, – в нашем распоряжении пара-тройка часов и несколько световых лет, чтобы спрятаться. Не будем терять времени. Валенсия, ты что, не видишь, что директору надо налить? Дэвис, тебе полагалось изучить меню и предложить что-нибудь в качестве закуски.
И снова его голос оказал удивительное влияние. Наверно, подумалось Кире, не только голос, но и память о том, как он выглядел, и репутация… Кроме того, все присутствующие были прагматиками, не склонными терзаться сомнениями. Думать, решать, что хорошо и что плохо, прикидывать последствия и побочные эффекты следует до того, как начнешь действовать. Разумеется, тем горше сознавать, что твои действия – или бездействие – ведут к заранее известному результату, тем тяжелее груз ответственности. Вскоре люди уселись вокруг стола, и началось обсуждение.