Она подошла со своими расчетами к Вану, а тот проверил собранные автоматами данные о метеоритах. Выяснилось, что радары станции засекли с полдюжины объектов, параметры которых удовлетворяли расчетам. Эйко забрала все данные, вернулась к себе и снова взялась за работу, прикидывая так и этак. Компьютер проверял условие за условием и выдавал предполагаемый тип объекта и координаты. Обломок скалы… Мусор… Спасательный бот в свободном полете. Последние цифры Эйко зазубрила наизусть.
Интересно, догадался ли Ван, что у нее на уме? Она не спрашивала, а он промолчал.
Медленно, неуклюже Эйко задала через клавиатуру на панели управления скафандра новую программу. «Изменить маршрут. Новые данные». Конечно, можно было бы дать команду голосом, однако компьютер скафандра поддерживал радиосвязь со службой контроля, а Эйко вовсе не хотелось, чтобы какой-нибудь автомат записал ее слова и передал диспетчеру. Дежурил бы Ван – другое дело. Так что нужно вести себя осторожно. Хорошо хоть, за ней не следят (проследить за каждым, кто выходил наружу, не представлялось возможности), и если она не наделает глупостей, никто ничего не заметит.
Вводя по памяти цифры, Эйко несколько раз ошибалась, вздыхала и начинала все сначала. Ей вдруг подумалось, что Кира вместо вздохов облегчила бы душу сочными ругательствами. Впрочем, Кира ни разу бы не ошиблась… Эйко попыталась убедить себя в том, в любом мгновенье, как бы тяжело тебе ни приходилось, нужно различать вечность.
Наконец-то! Эйко запустила программу. Скафандр развернулся, заработал двигатель, ускорение прижало женщину к задней стенке. Однако вскоре возвратилась невесомость – она вышла на орбиту, которая должна была привести ее к месту встречи с ботом. В наступившей тишине собственное дыхание и стук крови в висках показались Эйко неестественно громкими, но она быстро успокоилась и забыла обо всем, наслаждаясь великолепием космической ночи.
Внезапно раздался звуковой сигнал. Эйко изумилась, осознав, сколько прошло времени. Впереди сверкнула искорка. Бот! Он постепенно увеличивался в размерах. Эйко дала компьютеру команду лечь на тот же курс. Смена направления произошла почти незаметно. Женщина разглядывала корпус бота – гладкий, если не считать заклепок и сварочных швов, безжалостно палимый солнцем. Скафандр вздрогнул. Все, стыковка состоялась.
Звезды избавили Эйко от беспокойства, поэтому она без малейшей опаски взялась за манипуляторы. По правде говоря, в обращении с ними не было ничего сложного. Открыть и откинуть люк, протиснуться внутрь, дотянуться до грузового отсека… Как тут темно! Она включила прожектор.
Свет отразился от линз, которые появились вдруг из металлического ящика.
Эйко едва не воскликнула: «Гатри-сан!», но вовремя сдержалась. Хотя – на таком расстоянии радиосвязь вроде бы не действует. Ведь Рагарандзи-Го уже почти слился с Млечным Путем, а чтобы рассмотреть Луну, требовалось напрячь зрение.
Интересно, услышит ли он, если позвать его по радио? Эйко поздоровалась с Гатри. Ей ответила тишина. Может быть, она настроилась не ту волну. Ну да ладно, время уходит, а ведь на станцию придется возвращаться окольным путем, чтобы убедить всех, что она побывала на «Палладе», так что за дело. Действуя нижней парой манипуляторов, Эйко освободила модуль от крепежа, вынула из отсека и положила в специальное отделение – «сундук» – скафандра.
Неожиданно для себя самой она хихикнула. Нечего сказать, хорошенькое местечко для Энсона Гатри, хозяина «Файербола». Ни дать ни взять, осколок скалы… А можно и сказать, что она им беременна… Эйко собралась с мыслями, задала компьютеру программу возвращения. Вскоре бот затерялся среди звезд.
Времени, чтобы поразмыслить, было предостаточно, однако выяснилось, что размышлять, собственно, не о чем. Она заранее приготовила дома укрытие – на случай, если понадобится что-либо спрятать. И случай не замедлил представиться. Агенты Сепо вряд ли ожидают чего-то подобного, хотя они постоянно настороже. Если начнутся «беспорядки», полицейские, скорее всего, не задумаются применить оружие, одновременно обратятся за помощью и, возможно, оставят станцию без связи. Что за этим последует, нетрудно предугадать.
Весь вопрос в том, кого она извлекла из бота, Гатри или не Гатри? Он ведь выступил с заявлением из Кито, причем тогда, когда бот уже находился в космосе. В общем, ради отца, ради всех колонистов она должна спрятать модуль и постараться узнать, что происходит. Может быть, это наихудший из возможных вариантов, но сейчас он представляется наилучшим. Так или иначе, шаг сделан, камень брошен в пруд, и по воде побежали круги…
Эйко снова окунулась в окружавшую ее ночь, однако на сей раз ей не удалось достичь умиротворения. В конце концов она заставила себя сочинить стихотворение, рассчитывая заодно избавиться от страха, сомнений и тревог. Разумеется, ни о каком вдохновении не было и речи; тем не менее, женщина настолько увлеклась механической работой, что очнулась, лишь увидев перед собой махину Рагарандзи-Го.
Без малейшего сожаления Эйко выкинула стихотворение из головы.
– Висконти возвращается, – сообщила она службе контроля. – Прошу разрешения на вход. – Автомат ответил, что сообщение принято и что он берет управление на себя. По идее, Эйко должна была бы обрадоваться, что наконец-то все кончилось, но она внезапно почувствовала себя совершенно беспомощной, и ей стало невыразимо грустно.
Очутившись в шлюзе, она выбралась из скафандра, открыла «сундук», прошептала: «Ни слова, пока я не скажу, что мы в безопасности», – стиснула зубы и достала модуль. Интересно, следит ли за ней кто-нибудь в диспетчерской? Роботов-то можно не опасаться. Стараясь двигаться непринужденно, Эйко прошла в раздевалку, положила модуль в баул, который специально захватила из дома, а затем сменила комбинезон на привычное кимоно.
Ей повезло – коридор был пуст. Эйко свернула на первом же углу, поднялась на несколько уровней и вскоре смешалась с толпой, бурлившей на Онизука-Пасседж.
Поскольку квартал был скорее коммерческим, чем жилым, жизнь в нем, в отличие от других, не замерла, хотя народу все же поубавилось. Л-5 представлял собой нечто большее, чем город, перевалочный пункт, склад, промышленный и торговый центр. Десять миллионов колонистов образовывали единое общество, многонациональное, однако единое, со своими собственными законами, обычаями, искусствами, модами, традициями и склонностями; космополитическое, но устремленное одновременно к звездам и к Земле, прагматичное, но ценящее культурные достижения, помешанное на свободе – и соблюдающее, ради выживания, суровые законы, вольное – и согласное подчиняться директорату, который назначался «Файерболом». Люди спешили по своим делам, что-то обсуждали на ходу, голоса и шаги воспринимались как фон, от которого никуда не деться. В одежде преобладали яркие тона; кое-кто, подобно Эйко, предпочитал национальные костюмы: женщине встретились сикх в тюрбане, малаец в саронге, киргизка в расшитой кофте и многие другие. Попадались и гости с Земли, которых ни с кем было не спутать. Как обычно, они затравленно поглядывали по сторонам, хотя как раз им, подумала Эйко, бояться совершенно нечего.
Витрины магазинов сверкали разноцветными огнями На вывесках театров, ресторанов и прочих увеселительных заведений сменяли друг друга мультипликационные изображения. Слышалась музыка. На ум почему-то пришло сравнение с Тихополисом. Тому было далеко до здешней экзотики. Естественно, ведь тут – процветающее, современное общество, организованное по земному образцу и разукрашенное всякими безделушками вроде многочисленных аркад, золоченых драконов и знамен с каллиграфическими надписями. Колонисты – самые обычные люди, днем у них над головами голубое небо с редкими облаками, ночью – звезды, а по праздникам – фейерверк, и никому нет дела до того что небо – не настоящее, всего лишь голограмма.