Степан Игнатьевич был еще незнаком с Тамарой.
Его частые разъезды по воинским частям оставляли для семейной жизни немного времени. С Вилем общался он редко и как-то не заметил, что тот уже вырос, оказался взрослым пареньком и через год оканчивает университет. Зато мать, Тамара Марковна, не знала почти никаких забот, кроме забот о сыне. Разные девчонки приходили к Вилю домой, и Тамара Марковна знала, что все эти девчонки или школьные еще, или университетские товарищи, но когда пришла в дом Тамара — она была далеко не лучшая из девчонок, — Тамара Марковна в первую же минуту поняла, что это она, та самая она, которую всякая мать, имеющая сына, все время ждет и все время немножечко боится ее внезапного появления.
— Познакомься, мама, — сказал Виль в тот первый раз, — это Тамарка.
И когда Тамара Марковна пожала немного растерянно Тамаркину руку, Виль сказал то самое, чего она ждала.
— Мы с ней поженимся, мама, — сказал Виль.
Тамара Марковна осторожно подняла на Тамарку опечаленные глаза и ничего не сказала. А Тамарка все улыбалась, была почему-то уверена, что Вилькина мама должна радоваться Вилькиным словам так же, как и она сама. Но когда увидела опечаленные глаза, спросила счастливым голосом:
— А что, разве это нехорошо, Тамара Марковна?
Она спросила таким счастливым голосом, что сердце Тамары Марковны не выдержало. Оно уже любило эту Тамарку, но ему было все-таки грустно.
— Почему же нехорошо, доченька, хорошо.
— И моя мама говорит, что хорошо, — счастливым голосом сказала Тамарка.
Потом, когда Виль остался один, Тамара Марковна сказала ему:
— Уж очень рыженькая она, сынок.
— Зато, мама, зовут ее, как и тебя, Тамарой.
Тамара Марковна ни с того ни с сего заплакала. Вернее, она стояла посреди комнаты, смотрела на сына и молчала, а слезы сами заполнили ее глаза и стали скатываться по бледному лицу.
— Мама плачет, а плакать ей совсем незачем, — сказал бодренько Виль, подошел к Тамаре Марковне, и погладил ее по голове, и поцеловал ее в голову.
Позже Тамара Марковна сказала мужу, и на его настольном календаре появилась запись под номером вторым: «Поговорить с сыном по вопросу его женитьбы».
Степан Игнатьевич проработал статью из «Красной звезды», допил остывший чай и попросил жену разбудить сына.
— Может, ты отложишь, отец? — попросила Тамара Марковна. — Он поздно лег.
— А почему поздно?
— У них собрание было. Виля секретарем выбрали, секретарем всего факультета. Пускай поспит.
— Разбуди его, — сказал Степан Игнатьевич. — Отложить я не могу.
Тамара Марковна прошла в детскую, присела на Вилькиной кровати, сначала провела рукой по его голове, а потом тихонечко позвала:
— Сынок, вставай.
Виль открыл глаза.
— Вставай, сынок, отец вызывает.
Виль поднялся, поцеловал мать. Потом на ходу сделал две-три фигуры из утренней гимнастики и пошел умываться.
Через пять минут, одетый, причесанный, Виль открыл дверь кабинета.
— Можно, папа?
Степан Игнатьевич разрешил сыну войти.
— Садись, Виль, я должен поговорить с тобой, потому что сегодня уезжаю.
— Я слушаю, папа.
Степан Игнатьевич прошелся по кабинету.
— Это хорошо, — сказал он, — что тебя избрали комсомольцы своим вожаком. Это я ценю. Но ты неверно планируешь свою жизнь. Этого я не ценю.
— В каком смысле, папа? — спросил Виль, не понимая, о чем говорит отец.
Степан Игнатьевич остановился перед Вилем, застегнул верхнюю пуговицу пижамы и строго посмотрел на сына.
— В смысле твоей женитьбы, — ответил Степан Игнатьевич.
— Я этого не планировал, папа.
— Значит, мать говорит неправду?
— Правду, — сказал Виль.
— Об этом я и говорю. Неправильно планируешь свою жизнь.
— Это не планируют, — возразил Виль.
— То есть?
— А ты, папа, планировал свою женитьбу?
— Ты неправильно разговариваешь с отцом. Этого я не ценю. — Степан Игнатьевич снова прошелся по кабинету и потом сказал: — Запомни и усвой: сначала надо получить диплом, потом стать на ноги, то есть занять место в обществе, и только потом планировать женитьбу.