Во время этой длинной тирады очки Федора Ивановича сиротливо лежали перед ним кверху оглобельками, а сам Федор Иванович неподвижно и как бы в пустоту, где ничего нельзя было увидеть, смотрел перед собой. «И ты, Брут», — наверно, подумал в эту минуту Федор Иванович о Лобачеве.
— Так можем мы разговаривать сегодня на эту тему? — спросила после небольшой паузы Антонина Викторовна.
— В этом плане, — ответил Федор Иванович, — я не думал. — Он помолчал еще и прибавил: — К этому я не готов. Я готов об этом думать, но пока еще не разговаривать. Единственно, что могу сказать: все это жестоко, товарищи, но, как я понял сейчас, деться от этого некуда.
— А что? — сказал Олег Валерьянович. — По-моему, разговор состоялся. Как вы сами считаете, Федор Иванович?
— Для меня — да.
Антонина Викторовна подумала немного и спросила:
— Федор Иванович, — спросила она, — как вы относитесь к деловым качествам Ямщикова?
Пирогов задумался. Вопрос был трудный.
— Я могу сказать о нем по совокупности, — ответил Федор Иванович.
— А без совокупности? По-деловому?
— На лекциях я, к сожалению, не был у Ямщикова, — сказал Федор Иванович и подумал: «Так и знал, что кончится этим Ямщиковым». — На лекциях не был. Но ведь ученый совет забаллотировал его.
— А вы можете, Федор Иванович, поправить эту ошибку?
— Может, разумеется, может, — ответил за Пирогова Грек-Яксаев.
— Это, Олег Валерьянович, воля ученого совета, — возразил Пирогов.
— Но вы же хозяин на факультете, — сказала Антонина Викторовна.
— Похоже, что хозяева вы, — грустно сказал Пирогов.
— Не прибедняйтесь, Федор Иванович. — Антонина Викторовна улыбнулась очаровательной улыбкой и скромно прибавила: — Вы руководитель, а мы просто советуем вам, как лучше для пользы дела.
— Ну что же, если советуете… — Федор Иванович взял очки, повертел их в руках, снова положил. — Если советуете… я прислушаюсь к вашему совету. Ямщиков останется на кафедре. — Трудно далось Пирогову это решение, но тут же он уловил в самом себе смутное чувство облегчения. Это было так неожиданно, что Федор Иванович сразу даже не поверил в это чувство, и, чтобы не оставить в себе никакого места для отступления, он повторил твердо: — Пусть остается, пусть работает, с ученым советом я переговорю.
Снова Антонина Викторовна очаровательно улыбнулась и сказала:
— Вот видите, Федор Иванович, как легко, оказывается, с вами работать.
— Вот это секретарь! — громогласно воскликнул Олег Валерьянович и так же громогласно рассмеялся.
Не удержался от улыбки и Пирогов. Но улыбка его получилась скромной и немножечко грустной.
Лобачев с Олегом Валерьяновичем, жившие в одном доме, заехали за Небыковым, чтобы вместе отправиться на собрание «Спорклуба».
Час был ранний, но улицы были уже темны. Шел снег, крупный и тихий. В снежной каше видны были только ближние мохнатые фонари. Здания и дальние фонари едва угадывались.
Небыков вышел из подъезда и с ходу спросил:
— Что у вас там с Федором? — весело спросил он. Видно, ему нравилось то, что было с Пироговым, и хотелось услышать об этом еще раз от самих членов бюро.
Олег Валерьянович ухмыльнулся, но не ответил. Лобачев ответил уклончиво:
— Вроде и не было, но вроде и было. Скорее — было.