Шесть дней занимались в классах и в кабинах. В промежутках между занятиями успел съездить на картонажный завод в Ковно и на самолетостроительный, где собирались 'Аисты'. Мне требовались картонные трубы диаметром 325 мм и длиной полтора метра. В столярной мастерской заказал деревянные разъемные кружки. Часть из них подготовил для установки гранат РПГ-40, часть для гранат Ф-1. Разрезные деревянные кружки фиксировали предохранительные ручки гранат со снятыми предохранительными чеками. В эти же деревянные кружки вворачивались 'ушки' подвески контейнера. Две тонкие стальные проволоки проходили через картонный корпус и были предназначены для 'вскрытия' стенок трубы, чтобы контейнер разваливался сразу после сброса. Проволочины цеплялись к замку, и могли быть были отсоединены, в случае посадки вместе с бомбой. Эти подарки я подготовил для немецкой пехоты и техники. К сожалению, сам контейнер еще не прошел испытания, и отсутствовал инерционный взрыватель АТ-4, который бы позволил сбрасывать Ф-1 с любой высоты. А так, только 100 метров, иначе граната взрывалась в воздухе. На мою возню с деревяшками обратил внимание и комиссар. Спросил: зачем?
- Это - контейнер для мелких бомб. На самолете установлен бомбовый прицел ПБП-1б, но, через него днем практически ничего не видно. Сбрасывание одиночных бомб фактически бессмысленная трата боеприпасов.
Он - не поверил. Я выложил 15 металлических листов на 'дороге' на полигоне с дистанцией 25 метров, как положено в немецкой армии. Предложил на спор ему пройтись двумя 'чайками' с 'сотками'. А я зайду на ЦКБ-57 с четырьмя кассетами с РПГ-40. Я - победил! Вообще-то, мы уже это проходили, и коньяк Ереванского завода оценили вполне. Но! Количество ящиков было не определено соответствующим наставлением НИИ ВВС. Они, кстати, первыми закочевряжились! Дескать, в этом случае и прицел не нужен. Точно! Нафиг не нужен, только голову об него бить. Берешь цель, проводишь прямой угол от нее, и ориентир, лежащий на траверзе. Закрываешь крылом и жмешь кнопку, и вуаля! Тридцать метров по направлению накрыто. С одного контейнера.
И вообще, комиссар оказался очень внимательным и отзывчивым товарищем. Практически сразу он понял, что поддержать - много дешевле, чем: задробить. Помогал, и привлекал со своей стороны многих людей. Короткая стычка произошла, когда я на тактике начал производить разбор действий 'Люфтов'. Дескать, товарищ Сталин говорит, что мы с немцами дружны, как никто.
- Разрешите вопрос, товарищ комиссар!
- Ну, давай!
- Вы какого года рождения?
- Десятого.
- Следовательно, в тридцать восьмом вам было 28 лет. Так?
- При чем здесь это?
- Значит, Вы помните, что товарищ Сталин говорил тогда про немецких фашистов?
- Ну, теперича - не то, что давеча. Товарищ Сталин говорит...
- А он не может сказать, что наш единственный враг сидит за Неманом. Он надеется, что мы, рядовые коммунисты и комсомольцы, понимаем, что не случайно именно в западные округа направляется новейшая техника. 'Ил-2' заточен для борьбы с вражескими колоннами и танками, товарищ комиссар. Компанию в Польше разбирали?
- Ну, было дело.
- А мы, в Воронеже, искали средство борьбы с этим явлением. Кассетные бомбы - один ИЗ способов, товарищ комиссар.
Алексей Михайлович поморщился, но две эскадрильи 'И-153' стали нашим прикрытием.
Впрочем, не полетами, только, были заполнены эти дни. Меня выволокли, буквально, на какую-то свадьбу в Даукше. Там знойная брюнетка взяла меня в оборот. Красивая, надо отметить. Я пригласил ее потанцевать, и почувствовал, что влип. У нее были очень красивые большие глаза. Ее муж погиб в 39-м под Данцигом. Она похлопала длиннющими ресницами, сказала что-то интригующее на не совсем понятном языке, в котором прорывались русские слова. В результате, мы оказались где-то на сеновале, где остро пахло сеном и коровьей мочой. Чуть в стороне шумно дышали несколько буренок. Она остановилась у самого входа, и немного повозилась со своей юбкой. Под ней ничего не оказалось. Трусики я обнаружил в ее руке. Она 'заботливо' надела мне изделие номер 2 на соответствующий орган, и для нас остановилось время на несколько часов. Кристи, ее звали Кристина, убежала под утро, а я, не выспавшись, притащился на аэродром, где с утра начинались полеты. Но, увидев мою шею, мои товарищи дали мне немного поспать.
С Кристиной мы встречались почти каждый вечер, возле плотины, где была ГЭС. Которая обслуживала и аэродром, и станцию. Замужем она была около двух недель, и два года вдовствовала. Сама из Данцига, но жила у родителей бывшего мужа, и бесплатно ухаживала за их коровами. Ее интерес ко мне был не особенно случайным. О чем мне поведал сначала начальник Особого Отдела, а потом эти же слова подтвердила и сестра ее бывшего мужа. Она прибежала сообщить мне, что Кристина прийти не сможет, у нее 'женское недомогание'. Сестра была девочкой лет 16-ти, на вид. Чуть позже выяснилось, что ей восемнадцать, но, это значения никакого не имело. Она спросила: зачем пан офицер якшается с Кристи, которая спит с немецким шпионом Вацлавом? Я пожал плечами. Мне было все равно. Я не считал Кристи чем-то большим, чем...