– Но какой? – Я хотела знать точно.
– Вот выпьешь еще, тогда скажем, – пообещал Цезарий.
Я залпом осушила очередной бокал шампанского, отдающего запахом дрожжей.
– Больше не могу, шампанское – дрянь.
Михал возмутился:
– Кощунство! Славянам шампанское никогда не нравилось, даже больше того, им его пить вредно. Вот Идиот Достоевского, например, князь, но князь – славянский, так у него после французского шампанского начинался приступ эпилепсии, а я вот пью шампанское бутылками – и ничего мне не делается, – похвастался Михал.
Цезарий, видя, что больше я не выпью, решил открыть тайную причину веселья. Встал, постучал рюмкой о стол.
– Господа, тихо, suncium,[46] Жак. Пусть бедная женщина узнает всю правду. Звонил твой профессор.
– Нет? – выдавила я.
– Что – «нет»? Звонил и сказал, и сказал… что принимает твою работу, узнал из нее много интересного и будет защищать тебя перед комиссией. И добавил пожелание хороших каникул.
Цезарий подхватил меня на руки.
– Ура! В ванну, приводить в чувство!
Жак открыл душ, требуя:
– Douche! Douche![47]
За окном снова послышались стоны:
– Ох, ах, да-да, – и вопли болельщиков: – Bravo! Vive l'amour!
22 VII, день святой Марии Магдалины