«Нет, я не привык сдаваться и под страхом отступать!»
…В три часа, на пике ночи разбудил нас тот же вой;
Где-то рядом кто-то бродит, не боится никого.
Что за зверь, в ком нету страха, не торопится уйти?
Да, похоже, росомаха. Вновь пересеклись пути!
Вот стоит она и лает, не собачьим лаем, нет,
Ты ей – слово, та же – снова что-то говорит в ответ.
И пока в ночи не щелкнул с холодком ружья затвор,
Так тот зверь и не умолкнул; но закончил разговор…
Мы же больше не боялись, так, как было в прошлый раз,
Духом, в разуме сражались, уповая и молясь.
Мы следы нашли той гостьи, что увидеть не смогли,
В землю впившиеся когти, видно, длинные они…
Часть 4. Игра в оркестре
Игра в оркестре
Кто музыку не разумеет -
Игра в оркестре непонятна:
– Чего там музыкант потеет,
Смычком водя туда – обратно?
И чей слух не натренирован,
Конечно, не заметит фальши,
Но дирижер – он остановит
Оркестр весь. Не станет дальше
Играть он пьесу, четко знает,
Когда и кто и где ошибся.
А кто-то лишь пожмет плечами,
– Зачем так много суетиться?
А иногда звучит туманно
Не ясно, кто дал место фальши,
И чтоб окрепло то, что странно,
Мы просто поиграем дальше…
Тот, кто не слышит лейтмотива,
В дух композитора не входит,
Все звуки хоть звучат красиво,
Лишь только сон ему наводят.
А музыкант одно желает:
Исполнить так, чтоб понял каждый
Какую в пьесу мысль влагает
Автор. Это очень важно,
Насколько может он отдаться
Создателю произведенья,
Настолько будет проявляться
Жизнь Автора чрез исполненье.
И слушатель, что окунется
В потоки ритма, чувства, нот -
Та Жизнь души его коснется,
И Нечто с ней произойдет.
Красивый новый чайник
Красивый новый чайник
Попал однажды в дом.
На нем необычайно
Сиял блестящий хром.
Восторженно хозяйка
Смотрела на него,
Жаль, что лицо, однако,
В нем чуть искажено…
Ну, что ж, не смотрят в зубы
Дарёному коню,
Красив, нет линий грубых,
Подобных нет ему!
Торжественно на кухне
Был чайник поселён.
Там, на отдельной полке,
Стал красоваться он.
И все, кто обитали
На кухне много лет,
Восторженно взирали
На новый элемент.
На чашки и кастрюли,
И за стеклом – сервис,
На утварь и посуду
Смотрел он сверху вниз.
«Какой он интересный!» -
Раздался чей-то звон,
«Сияющий!», «Прелестный!» -
Звучит со всех сторон.
Когда герой наш бойко
Улыбки раздавал,
То старенькую тёрку
В углу он увидал.
Он тёрке той вниманья
Совсем не придавал,
Себе же почитанье
Охотно принимал.
Когда спустился вечер,
И стало всё стихать,
То каждый мог, конечно,
О жизни рассказать.
Когда, где раньше был он,
Кому и как служил,
А впрочем, друг пред другом
Открыто каждый жил.
Характер наизнанку
Сосед соседа знал,
Но каждый здесь хозяйку
Любил и ублажал.
Шло время. Время точит
И золото, и медь…
И вот, заметил кто-то,
Что чайник стал… ржаветь!
Изысканный красавец,
Потух блестящий хром…
Безжалостная ржавость
Цветет теперь на нём.
А старенькая тёрка
В углу себе стоит,
И не ржавеет стойко,
Хотя и не блестит.
Когда спустился вечер,
И стало в сон клонить,
Наш чайник потускневший
Решил поговорить.
«Ах, тёрка, расскажите,
Как удаётся вам
Не портится? Крошите
Вы всё не по годам!
Зубцы у вас сточились,
Но трёте каждый день!
И овощи любые
Вам измельчить не лень».
И тёрка отвечает:
«Моя защита тут,
Что каждый день нужна я,
И тру, и тру, и тру.
Ведь ржавчина не любит
Того, чья жизнь – в труде.
Работою погубит
Он ржавость на себе.
Зубцы сносились, жалко,
Но я еще сильна!
И потому хозяйке
Другая не нужна».
И загрустил наш чайник,
И горестно вздохнул:
«Ах, как же мне печально,
Что ржавчиной цвету!
Всю жизнь я жил на полке,
Стоял для красоты,
Смотрел на вас – и только,
С нелепой высоты.
Ах, если б только мог я,
Я б так служить хотел!
Был раскалённый, мокрый,
Но всё б не заржавел!»
И все шептаться стали,
И бурно обсуждать,
И наш несчастный чайник
Старались ободрять.
И вот, настало утро,
Хозяйка – на ногах.
Она взглянула хмуро