– Если ты задумала сменить форму одежды, то я это принимаю, – сказал я своей спутнице.
Кожа у Кристины очень светлая, и когда она краснеет, это сразу становится заметно.
– Я не обязана все время таскать черные джинсы и рокерскую майчонку. Нет такого закона, – заявила она.
– Понятное дело.
Я уж не стал говорить, что подловил ее в кафе за чашкой чая – дома она его не пьет никогда. Так что я мог ей обоснованно сказать, что нет и закона насчет непитья чая.
– Просто я подумал, что, может, тебе в этом понадобится моя помощь. С процессом переодевания.
– Вот как? – От удивления подруга сдержанно рассмеялась. – Не знаю, заслуживаешь ли ты такой чести.
– Кто знает… Просто я слышал, что юбки капризнее брюк. Для тех, кто к ним не пристрогался.
– Да ну?
– Ну да. Если тебе нужна сноровистая рука, когда доберемся до дома, то можешь на меня рассчитывать. Хотя, конечно, если бы мы жили здесь, – подкинул я ей леща, – то мы уже были бы дома.
Кристина отвела глаза.
– До нас не так уж далеко, – заметила она с улыбкой. – А загонять я тебя и на работе могу.
Она как в воду глядела. На работе мы в тот вечер упластались: ресторан весь вечер был забит под завязку. Но даже этого не хватало, чтобы избавить меня от ощущения, что в разговоре с Кэтрин Уоррен я выглядел олухом. Мало ли какой настрой она задавала нашей беседе! Рассуждать о своих переживаниях ей было нелегко, а я мог бы быть и более тактичным собеседником.
Выскочив среди вечера на перекур, я набрал своего давнего приятеля на другом конце страны. Билл Рэйнс взял трубку, не рассусоливая.
– Аля-улю, – сказал он. – Как кипеш, пиццерия? Корочка тоненькая, пропеченная?
– Иных не делаем, – ответил я, прислоняясь к стене. По тротуару мотыльками на свет подпархивал народ в поисках наиболее экономного способа ощутить себя наутро шлаком. – Ну а ты? Все льешь клиентам по ушам в подстрекательстве на жалобы, какими бы корыстными или откровенно надуманными они ни были?
– На том стоим. Что у тебя там в твоей так называемой жизни?
– Да вот хотел малость поразжиться твоими мозгами.
– Грабь, саранча!
Я в общих чертах изложил ему историю Кэтрин. Билл выслушал не перебивая.
– Для голливудского сценария не потянет, – подытожил он. – Опасность какая-то жиденькая, только на словах. Плюс к тому, ты-то здесь, по ее мнению, что можешь сделать?
– Да сам толком не знаю, – признался я, чувствуя, что чем больше обо всем этом думаю, тем меньше понимаю, зачем вообще состоялась та встреча. – Просто, видимо, рассчитываю на какой-нибудь совет. У меня вообще по нулям. Потому тебя и пытаю.
– Думаю, Джон, прописные истины законодательства ты еще не позабыл. Копам нужны веские доводы, а не болтовня. Ощущение, что за тобой кто-то ходит, – это так, блажь. Для судебного вердикта адвокату нужно куда большее: для начала, кто является предполагаемым преступником. А слова к делу не пришьешь.
– Ну а копов попутно подключить нельзя?
– Я этого не говорил. Нынче к таким делам относятся со всей серьезностью. Тысячи людей из года в год начинают чувствовать, что становятся объектами нежелательного внимания. А большинство женщин, убитых своими бывшими партнерами, вначале ими втихую отслеживаются. Так что твоей знакомой ни в коем случае не скажут: «Девушка, идите лесом, у нас тут дел невпроворот». Но вам нужно фактическое свидетельство, чтобы полиция отреагировала чем-то большим, чем совет купить «пшикалку». У той дамы, похоже, и ее нет?
– Тоже так думаю.
– А еще чувствую, что ты к ней не пылаешь.
– Бог ты мой! Что, прямо так в глаза бросается?
– Ты своих чувств никогда толком скрывать не умел. А здесь сердечностью от тебя что-то и не пахнет – видно, подзасох. Был виноград, стал изюмом.
Я поинтересовался, не думает ли он как-нибудь нагрянуть сюда в Нью-Йорк.
– Если соберусь, предупрежу заранее, – ответил Рэйнс. – Загодя, чтобы ты сумел вырваться. У нас все?
– Всегда тебе рад, Билл.
– Вот врун…
Запихивая в карман мобильник, я почувствовал, как кто-то теребит меня за рукав. Обернулся – Лидия, смотрит взволнованными глазами:
– Ты Фрэнки не видел?
– Боюсь, что нет, – ответил я. – Буду высматривать в оба глаза.