Я проснулась в поту, в тёмной пустой квартире.
– Всего лишь сон, – прошептала я ладонями закрывая лицо.
Несколько раз глубоко вдохнула, откинула одеяло и направилась на кухню. Шесть месяцев уже прошло, а этот кошмар все продолжался. Стоит мне только закрыть глаза как мое сознание уносит меня в один и тот же сон. Иногда мне кажется, что именно таким образом жизнь наказывает меня. Сначала дарит мне крылья, чтобы я научилась летать и не мыслить дальнейшее существование без них, а потом забирает, оставляя глубокие шрамы на теле. Возможно это моя карма, за то, что я, совсем недавно, отвернулась от своей любви.
Она редко даёт второй шанс таким как ты, Алина. – повторяла я себе каждый раз после очередного кошмара.
Я подошла к шкафу, достала стакан и налил воды из кувшина. Прошла к окну вглядываясь вдаль. Уже середина весны, а здесь до сих пор снег выпадает. Москва. Здесь вам не курорт. Суровый город и суровая жизнь. Я отпила глоток холодной жидкости и ушла далеко в свои воспоминания.
После случившихся событий в родном городе, я все-таки нашла в себе силы и уехала в столицу. Долго мне тут раскачиваться не дали. Сразу нагрузили множеством заданий так, что ни о чем постороннем думать просто не было возможности. Я с головой ушла глубоко в рабочий процесс. Мою новую начальницу звали Натальей Юрьевной. И когда Виктория говорила, что у неё здесь есть «старая знакомая», кто же знал, что она имела это ввиду в прямом смысле слова! Потому что Наталье было ни больше, ни меньше, а ровно восемьдесят пять лет. Её можно описать как модную, стройную красивую бабуличку, которая всегда хорошо за собой смотрит, и выглядит, лет так на двадцать пять, моложе своего возраста.
Я, приступив к работе, и сравнивая тот небольшой объём материала, с которым я работаю сейчас, и тот огромный и бесконечный, чем меня заваливали с первых дней, я догадываюсь, что тут приложила руку моя бывшая начальница, за что сейчас я ей очень благодарна. Потому как я практически ночевала на работе.
Здесь мои обязанности почти ничем не отличались от тех, что были у меня на прошлом рабочем месте. Разве что только люди охотнее шли на контакт, но я бы не сказала, что общаться с ними было легко. Наша профессия вообще не лёгкая. Но кому мне об этом говорить? Друзьям просто не откуда было взяться, потому что я находилась круглыми сутками на рабочем месте, где коллектив оказался так себе. Отсюда и все вытекающие, поговорить не с кем, высказаться некому, постоянные нервные срывы и вечная депрессия. Пачками пью успокоительные и уже, просто напросто, чувствую себя бездушной куклой. Попыток суицида, конечно, не было. Так же как и мыслей по этому поводу. Я помнила за беременную сестру, которая беспокоилась обо мне. И мое обещание съездить к ней осталось не исполненным. Да, я говорила ей, что поменяла место работы, потому как здесь мне обещали хорошую должность и большие перспективы. На счёт автокатастрофы Влада и домогательств Олега, я, ясное дело ей не сообщала. Зачем зря беспокоить?
Мы с ней часто общаемся. Помнится, как-то за разговором она спросила:
– Алин, а почему бы вам с Владом не решить ваши разногласия? Я же вижу, что ты к нему не равнодушна.
Молчу. Мне тяжело было говорить о нем. А сестра же это принимала за мою обиду и гордость, которые глубоко засели во мне.
– Ты всегда меняешься в лице, когда речь заходит о твоём Морозове, вот как сейчас.
– Тебе показалось.
– А ещё избегаешь разговора о нем.
– Марин, я же тебе много раз повторяла…
– Помню, помню, – перебила она меня, – ни слова больше о Владе, но Алина, пойми, каждый человек совершает неправильные поступки. Мы же просто люди, нам это свойственно – совершать ошибки.
– Я знаю, – еле слышно прошептала я.
– Тогда дай парню шанс, дорогая. Пойми, я не хочу чтобы ты всю свою жизнь посвятила карьере. У тебя должен быть любимый человек, муж, семья, дети. Это действительно большое счастье.
– Да. Ты права.
– Тогда пообещай, что подумаешь над моими словами. – требовала от меня сестра.
– Обещаю. – я собирала все силы в кулак, чтобы не разреветься прямо перед ней. После, того когда речь заходила о НЕМ я уже ни о чем не могла говорить. Кое-как прощалась. И только после завершения видеосвязи я давала волю слезам. И так заканчивался каждый наш с ней разговор.