Малышка уже научилась говорить, была милым, умным ребенком с горячими озорными глазами. Жили супруги мирно, не ругались. То есть почти не ругались. Все свои межличностные проблемы они бросали в омут.
«Привет, Ринат.
Сколько лет прошло! Рада, что ты нашелся. Как тебе передать колготки?»
На фотографии улыбался мужчина. Взрослый, но ей казалось, что глаза у него озорные и горячие, как у юноши. Она не хотела себе в этом признаваться, но его взгляд пробуждал в ней что-то, что заставляет кровь щекотать тело изнутри. Нина нажала «отправить».
Она вспомнила, как обнимались. Дети еще. Ей лет семнадцать. Стояли в сквере около дома в Бирюлеве. Ринат снял свою первую квартиру, вскладчину с друзьями и еще кем-то. Это была первая встреча Нины с ним после дачных. На даче он был как бы хозяином места, а Нина приезжала на все лето, но не считалась местной. Она считалась москвичкой, этот статус был несравнимо круче.
А тут Нина уже хозяйка. Ринат, страшно гордый, показывал ей свое жилье. В трехкомнатной квартире обитало шесть человек: Ринат с другом, какие-то циркачи и вечно пьяный хозяин в самой маленькой комнате. Ринату досталась изолированная комната, а циркачам проходная. Нина немного надменно (хоть и старалась это скрыть) на все смотрела и растерянно говорила: «О, какое милое местечко». Циркачи пили крепкий чай, «нет, спасибо чай я не буду». Пьяный хозяин квартиры в серых семейных трусах, с такими же серыми волосами и такими же серыми наколками, вышел из туалета. И, не заметив Нину, поплелся к себе. Было ощущение, что у этого человека отключилась опция цвета. И он весь был ч/б, как и обстановка недорогого жилища.
– А давай выйдем на улицу.
– Давай.
На улице резвился май. Поздний московский май с сиренью, свежей листвой, бегающими радостными детьми и собаками. Сочная, сильная весна набирала обороты.
Нина в то время была дерзкой и амбициозной. Перешла на второй курс, хороший вуз, первые подработки, интересные приятели. Отец обещал ей купить машину – маленькую машинку для девочки. Нину ждало прекрасное будущее, оно уже открыло ей свои золотые ворота и говорило – делай же шаг, я тебя жду.
А тут Ринат. Он, конечно, хороший, добрый, но как будто из параллельной вселенной. Он из того прошлого, откуда надо было делать шаг в будущее. Ринат, ей казалось, шагает совсем в другое будущее, в другую дверцу. И эта дверца – деревянная калитка палисадника.
Они стояли у подъезда девятиэтажки, Ринат рассказывал, как ему повезло с квартирой. За такую цену. Говорил о своих планах. Бравировал любовными победами. Нина кивала безучастно. Ей казалось, что это ошибка программы и в этот момент надо быть в другом месте. Ринат в обстановке города выглядел нелепо, неуместно. Из подъезда вышли ребята и отпустили несколько комментариев по поводу юбки Нины. Смачные одобрительные комментарии. Ринат сделал шаг к Нине и слегка приобнял за талию. Жест ребята поняли правильно и больше ничего не говорили.
Но от невинной близости двух тел Нина внезапно ощутила взрыв. Словно огонь вспыхнул в газовой плите. Как будто газ уже давно выходил из трубы, а тут внезапно загорелся. Неожиданное, новое, очень сильное ощущение. Нине стало страшно. Она отступила. Хотя кое-какой опыт общения с мужчинами у нее имелся, взрыв она ощутила впервые.
Ринат смотрел на нее молча.
– Не бойся их. Эти ребята не опасные. – Ринат взял ее за обе руки и сделал шаг назад. – Просто постой со мной. Просто так давай постоим тут. – Он приобнял ее за плечи.
В этот момент секунды стали длинными как бесконечность.
– Мне надо ехать.
Прикосновения Рината вызывали в ней какую-то непонятную бурю. Одновременно и сладостную, и неприятную. Нина тогда ушла. Но потом много раз вспоминала взрыв и худые, жилистые руки, обнимавшие ее. Искала что-то похожее в других встречах. Сейчас ей казалось, что похожего не было.
Она любила это воспоминание и хранила в разделе особо важных.
Ринат смотрел на нее с фотографии в фейсбуке и тепло улыбался. Нина отметила, что годы шли ему, он похорошел, возмужал. Он всегда нравился женщинам, а женщины нравились ему. Они были для него неотъемлемой частью жизни. Именно женщины – во множественном числе. Их должно было быть много и разных. Ни об одной из них он не отзывался плохо. Никогда не делился подробностями. Романы у Рината никогда не прекращались. Все это знали и относились как к милому чудачеству.