Выбрать главу

В октябре 1935 г. по «Закону о защите наследственного здоровья немецкого народа» запрещаются браки со страдающими наследственными, психическими и заразными (туберкулез) болезнями[68]. Вводятся специальные справки-свидетельства для заключения брака, без которых оно становится невозможным[69], где жених и невеста заявляют об отсутствии у них болезней, а врач заверяет эти сведения. Создаются специальные консультации для разъяснения положений о наследственном здоровье и расовой чистоте. Впоследствии именно эти акты станут базой для начала политики не только ограничения в правах, но и физического устранения — эвтаназии — тяжелобольных (октябрь 1939). Самое страшное, что о рождении такого ребенка сами родители, а для подстраховки и врач, были обязаны сообщить в соответствующие органы, производившие «изъятие» больных малышей…

Нюрнбергские расовые законы сентября 1935 г. были знаком перехода антисемитской политики государства на новый уровень[70]. В частности, «Закон об охране германской крови и германской чести» запрещал не только браки, но и внебрачные связи немцев с евреями. В соответствии с концепциями расовой чистоты и полноценности, а также с нацистской теорией сакральной связи «крови и почвы»[71] отныне такие «преступные» связи преследовались в судебном порядке[72].

Вершиной семейного законодательства стал новый «Закон о браке», принятый 6 июля 1938 г. после аншлюса Австрии в целях унификации и модернизации германского гражданского права[73]. «Увеличение народонаселения» как задача брака было записано еще в конституции Веймарской республики, однако теперь оно дополнялось рождением «здорового и расово полноценного потомства»[74]. Жених по-прежнему должен был быть не моложе 21 года (т. е. жениться можно было после получения профессионального образования или службы в вермахте, обязательной с марта 1935 г.), а невесте теперь могло быть только 16 лет, что ориентировало на раннее деторождение. Принципиальное новшество состояло в том, что «отказ от продолжения рода» (даже только посредством несогласованного с супругом применения противозачаточных средств!) отныне мог стать единственно достаточным поводом для развода. Наряду с ним добрачная половая жизнь женщины (не мужчины!) давала мужу основание расторгнуть брак, супружеская измена — на этот раз как мужа, так и жены, само собой разумеется, тоже была серьезнейшей причиной. В случае измены с евреем или еврейкой закон даже не устанавливал «срока давности» для подобной «противоестественной и преступной» связи, суд в этом случае мог применить к виновному еще и положения Нюрнбергских законов. Все те же наследственные, психические или просто «заразные» болезни также давали полное право на развод. Вершиной всего было последнее неопределенное положение о «разрушении брака» как возможной причине его расторжения, которое фактически являлось основанием для развода без всяких иных причин, например, в случае раздельного проживания. Муж обладал также полным правом распоряжаться имуществом своей жены, его разрешение требовалось даже на любую работу женщины вне дома.

Целью национал-социалистов было облегчить развод прежде всего при отказе от деторождения и браков в абсолютных цифрах действительно стало расторгаться больше: в 1933 г. в Германии было заключено 639 тыс. браков и произошло 43 тыс. разводов (коэффициент соотношения 14,86), а в 1939 г. на 774 тыс. свадеб приходилось 62 тыс. разводов (12,48)[75]. К сожалению, отдельных причин бракоразводных процессов статистика не указывает и в целом эти цифры свидетельствуют опять-таки скорее о постепенном следовании общеевропейским тенденциям эволюции семейных отношений в сторону большей свободы обоих супругов и лабильности семейных форм. Всего лишь несколько лет упорных усилий национал-социалистов по консервации традиционной семьи и увеличению рождаемости здесь вряд ли что могли изменить.

Вершиной культа расово чистого материнства и полноценной германской семьи стало присуждение многодетным женщинам с 16 декабря 1938 г. «Почетного креста германской матери» (кстати, во Франции награда для матерей существовала уже с 1920 г.). «Германская многодетная мать должна иметь в германском народном сообществе такое же почетное место как и фронтовой солдат, так как ее служение телом и душой народу и Отечеству равно его службе в грохоте сражений»[76]. Им награждал фюрер, Адольф Гитлер, в «Материнское воскресенье», праздник, введенный в Германии в 1922 г. (с 1934 г. — официальный государственный праздничный день) и отмечавшийся во второе воскресенье мая[77]. Крест присуждался «подлинно немецким по крови» матерям, родившим детей в законном браке (учитывались только живые «арийские» новорожденные без органических дефектов) и имел три степени: «бронзу» для родивших 4–5 детей, «серебро» — 6–7 и «золото» — 8 и более детей. Вместе с наградой следовали льготы в социальном обеспечении, на транспорте и в различных учреждениях. Причем к маю 1939 г., ко дню первого вручения награды, были найдены все многодетные матери (около 3 млн.), вне зависимости от возраста, и пресса была полна трогательных фотографий морщинистых крестьянских бабушек, держащих в руках покрытый голубой эмалью с белым кантом крест с надписью «Немецкой матери» и автографом фюрера на обороте[78]. До сентября 1941 г. было присуждено 4,7 млн. материнских крестов[79].

Неизвестно, сколько времени потребовалось бы национал-социалистам, чтобы воплотить свои расово-демографические цели в реальность, подчинить и деиндивидуализировать окончательно сферу частной жизни людей. Однако приблизительно к концу 1938 г. направленность пропаганды и семейно-демографической политики государства меняется. О безработице речи больше нет, наоборот, появляется дефицит рабочей силы. Отныне рассчитывающие на ссуду при заключении брака женщины не должны немедленно оставлять работу.

В феврале 1938 г. распоряжением рейхсминистра экономики Геринга вводится и так называемый «обязательный год» (Pflichtjahr) трудовой повинности для «незамужней женской рабочей силы» от 18 до 25 лет: закончившие среднюю школу и не поступившие на работу девушки должны были из чувства долга перед «народным сообществом» добровольно, а после начала войны в принудительном порядке отработать от 6 месяцев до года в сельском хозяйстве или помощницами в многодетных семьях[80]. В сочетании с уже провозглашенной в 1935 г. имперской трудовой повинностью всех «молодых немцев обоего пола» эта мера однозначно указывала на вовлечение одиноких молодых женщин в экономику. Более того, в сентябре 1938 г. имперский министр труда санкционирует секретное распоряжение о привлечении женщин на производство в случае мобилизации с гуманно-циничным уточнением, что работа «не должна угрожать источнику жизни нации и ставить под угрозу выполнение задач материнства»[81].

Свои коррективы внесла война, отбросив законотворчество национал-социалистов в сфере семьи, материнства и ограничения интересов женщины лишь семейно-домашними заботами практически к его исходному пункту. Только успев повернуться лицом к семье и материнству, нацистская пропаганда без труда поменяла приоритеты, переориентировавшись на призыв к женщинам вернуться в производственную и профессиональную сферу в гораздо больших масштабах, чем ранее.

Уже с августа 1939 г. постепенно начинает вводиться рационирование продуктов питания. Продолжительность рабочего дня для женщин возросла до 10 часов, ночные работы не разрешались теперь не с 22 до 6, а с 24 до 5 часов[82]. В различных министерствах и ведомствах принимается большое число подзаконных актов и распоряжений, конкретизирующих и определяющих этот процесс, который уже не остановить. Материальные соображения наряду с пустившим определенные корни национал-патриотическим воспитанием способствуют лояльности самих женщин. Стоит напомнить восьмой вопрос из печально знаменитой речи Геббельса о «тотальной войне» перед тысячами собравшихся в берлинском Дворце спорта 18 февраля 1943 г.: «Вы хотите, особенно сами вы, женщины, чтобы правительство позаботилось о том, чтобы и немецкая женщина отдала все свои силы ведению войны и везде, где это только возможно, встала в строй, освободив мужчин для фронта и тем самым помогая своим уже воюющим мужьям?»[83] Тысячеголосое «Да! Да!» было ответом…

вернуться

68

Reichsgesetzblatt 1935. S.1246.

вернуться

69

См. образец такого свидетельства: Schneider W. Frauen unterm Hakenkreuz. S. 22–23.

вернуться

70

Reichsgesetzblatt 1935. S.1146.

вернуться

71

Теорию «Blut-und-Boden» наиболее активно развивал в своих работах нацистский идеолог и руководитель Центрального управления сельскохозяйственной политики НСДАП Рихард-Вальтер Дарре.

вернуться

72

Уже 17 декабря 1935 г. в Берлине прошел один из первых судебных процессов в соответствии с новыми законами, который приговорил 43-летнего еврея Отто Яффе вследствие «расового надругательства» к году и трем месяцам тюрьмы. Яффе жил вместе с немецкой женщиной, у них родился ребенок. Паре особенно было поставлено в вину, что они продолжали вести совместное хозяйство и сохраняли «преступную связь» уже после сентября 1935 г. «при полном знании предписаний закона». О судьбе женщины и ребенка в отрывке из решения суда не говорится ничего. Schneider W. Frauen unterm Hakenkreuz. S. 79.

вернуться

73

Reichsgesetzblatt 1938. S.807.

вернуться

74

Ibidem.

вернуться

75

Schneider W. Frauen unterm Hakenkreuz. S. 62. Коэффициент соотношения браков и разводов просчитан мной — Т.Т.

вернуться

76

Völkischer Beobachter. 25/26.12.1938. Показательно приравнивание материнского подвига к солдатской службе, смысл новой жизни заключался теперь в войне и готовности к беспрекословной героической смерти за национал-социалистическую Германию.

вернуться

77

Одной из первых крест получила Магда Геббельс, которая ровно через 6 лет завершит материнский путь убийством своих шестерых детей в бункере рейхсканцелярии.

вернуться

78

Völkischer Beobachter. 15.05.1939. См. также цитированную выше статью в рождественском номере этой же газеты (25/26.12.1938) с подробным описанием награды и анализом ее высокого смысла.

вернуться

79

Benz W. Geschichte des Dritten Reiches. Verlag C.H.Beck. München, 2000, S. 76.

вернуться

80

Schneider W. Frauen unterm Hakenkreuz. S.97

вернуться

81

Ibid., S.97–98.

вернуться

82

Schneider W. Frauen unterm Hakenkreuz. S.116.

вернуться

83

Ibid., S.224.