Самоцензура своих слов, разговоры шепотом быстро станут нормой, но потерянная свобода не представляется той ценностью, за которую надо бороться до конца. Ведь новый режим отличается необыкновенной поступательной динамикой и буквально каждый день реализует какие-то нововведения. Скоро они должны дать результаты — все тот же порядок, работу, стабильность… Да и дома всегда можно «отвести душу» с самыми близкими людьми, предварительно выслав детей в их комнаты. «Никто не мог подумать тогда о плохом»[142]. К концу первого года правления нацистов произошла не только полная трансформация политической системы Веймарской республики в режим национал-социалистической диктатуры. Было унифицировано общество и произошла самоунификация большинства людей, так или иначе, с чувством неизбежности, надеждой или воодушевлением нашедших для себя и своей семьи путь интеграции в новое государство[143]. Вместе с поздравлениями с Новым годом в семейных дневниках записаны пожелания на будущее: «Если бы только фюреру удалось претворить в жизнь свои идеи, если бы только ему удалось держать все в своих руках так крепко, чтобы это осуществилось! Горе Германии, если это не произойдет!»[144]. И пусть внешне в семьях продолжалась «обычная» повседневная жизнь, с ее заботами и обыденностью, но вскоре нацисты обратят свое пристальное внимание и на частную сферу жизни человека. «… нам предстоит свершить еще много чудес. Борьба продолжается, — не устает повторять фюрер, — Мы должны продолжать борьбу за умы и сердца немцев… Мы вступаем в трудный период. Вся жизнь должна превратиться в борьбу»[145].
Порядок по-нацистски. Жизнь под контролем НСДАП
Среди многообразия факторов, влиявших на повседневную жизнь в Берлине и во всей Германии в период национал-социализма, сразу можно вычленить один, самый главный, определявший вплоть до начала Второй мировой войны лояльное отношение большинства немцев к режиму: решение проблемы безработицы и экономической нестабильности. Большинство немцев не задавались вопросом, как, для чего и каким образом создаются новые рабочие места, проходят широкомасштабные государственные акции. Тот факт, что глава семьи после тяжелых лет безысходности или неуверенности в завтрашнем дне получил работу, сохранил и расширил дело[146], а жена смогла при желании сосредоточиться на материнских обязанностях и ведении дома, то, что семья получила больше возможностей для планирования и проведения досуга, практически без исключения присутствует во всех воспоминаниях и упоминается первым для оправдания конформистского отношения к режиму, осуждаемого с сегодняшних позиций. «…Он дал работу и сделал Германию сильной», — рефрен многих интервью и мемуаров[147].
Изменение материального положения семьи в лучшую сторону, хотя и произошло это не сразу, влекло за собой цепочку перемен во всей повседневной жизни, воспринимаемых как следствие положительных сдвигов в стране, остальное отходило на задний план. Аттрактивные, особенно для детей и подростков, стороны новой жизни: марши, утрированная ориентация на молодежь, расширенные возможности в проведении свободного времени, турпоездки и т. п. усиливали впечатление новизны и «пробуждения». Члены семьи и семья в целом приспосабливались к этому, сохраняя, как им казалось, в неприкосновенности традиционные буржуазные устои семейной жизни, даже возвращаясь к тому, что могло быть утеряно за годы нестабильности, — к лучшему жилью, отдыху у моря, разнообразному досугу, желанным подаркам на Рождество… Национал-социалистический антураж, пронизывавший и подчинявший повседневность, зачастую воспринимался как нечто поверхностное, веяние времени, чуть ли не мода, которой можно следовать лишь во внешних формах жизни, соблюдая «правила игры». Но так ли это было в действительности? «Третий Рейх имел двойственный облик: с одной стороны, (в большей степени пропагандистский, чем реальный) расцвет общества достижений и потребления с культом малой семьи, собственного дома, мотивациями роста, средствами массовой информации, культурой свободного времени и государством благосостояния; с другой стороны, глубокая тень террористического господства порядка, особенно для всех тех, кто не позволяет себя интегрировать — со всеми последствиями их изоляции и, где только возможно, уничтожения»[148].
Наибольшее давление со стороны государства личность, естественно, испытывала в сфере работы, учебы, общественных организаций. В своем стремлении унифицировать общество, минимизировать индивидуалистическое влияние частной жизни нацисты не знали границ. В одной из своих речей 1 мая 1939 г. Гитлер пафосно восклицал: «Пока интересы народного сообщества позволяют личности иметь свободу, она ей дана. Там, где эта свобода задевает интересы народного сообщества, она прекращается. На место свободы личности приходит свобода народа»[149]. На работе, в школе, во время «службы», т. е. участия в деятельности многочисленных общественных организаций, со страниц газет и журналов, во время массовых мероприятий (прежде всего в крупных городах и столице) человек подвергался изощренной психологической обработке и постоянному давлению.
Какое отношение имела к этим процессам самая интимная сторона человеческого существования — семейная жизнь? Самое непосредственное. Члены семьи делились и обсуждали друг с другом пережитый день, планы на будущее — если у них оставалось на это время после выполнения обязанностей перед обществом. Сакральное для немцев понятие «конец недели» — два выходных дня, посвященных отдыху, семье, любимым занятиям, было урезано до одного, суббота теперь являлась государственным «молодежным днем» и была отдана «службе» в Гитлерюгенд и БДМ, по выходным организовывались также тренировки для штурмовиков[150].
Спецификой Берлина как большого города в этом отношении было наличие самых разнообразных обществ и объединений, членства в которых было трудно избежать. Многие из них существовали и ранее, в период Веймарской республики или даже с довоенного времени, но судьба их в период национал-социализма была различной. Так, например, в школах родители и попечительский совет могли основать общества по интересам: певческие, спортивные, танцевальные и т. п. Большинство из них продолжали свою деятельность в 30-е годы, но их документы перенасыщены нацистской лексикой и в конце концов они обычно становились отделениями того или иного головного национал-социалистического объединения[151]. Однако некоторые союзы были распущены приказом сверху, и в качестве причин названо засилье евреев[152], а другие сами прекращали свою деятельность в основном из-за недостатка средств и свободного времени своих членов[153], которое теперь было отдано нацистским организациям. Одним из самых популярных анекдотов о семейной жизни того времени стала следующая шутка:
«— Мой отец — штурмовик, мой старший брат в СС, мой младший брат — член Гитлерюгенд, моя мама в Наци-фрауеншафт, а я в Союзе германских девушек.
143
«Мы приняли это к сведению [приход Гитлера к власти — Т.Т.], мы вошли внутрь, мы просто делали то, что от нас требовали…». Ibid., Bd. 3. S. 0934. Воспоминания мужчины, 1912 г. рожд.
144
Landesarchiv Berlin. E Rep. 061–19. Nr. 17. Familiennachlass Schoepplenberg. Tagebücher der Familie Schoepplenberg. Bd. 9. 1934–39. S. 73.
146
Из дневников семьи Шеппленберг за 1936 г.: «У Кеферштайнов в Грайфенберге… дела на предприятии снова идут хорошо, они теперь шьют униформу. Винклер увеличивает дело, хочет вновь строиться». Landesarchiv Berlin. E Rep. 061–19. Nr. 17. Familiennachlass Schoepplenberg. Tagebücher der Familie Schoepplenberg. Bd. 9. 1934–39. S. 00138. Такие свидетельства нередки и в других источниках. См. воспоминания Рут Циман о 1937 г.: «Мой муж купил дело за 5000 марок. Он прилежно отладывал деньги для этого. В лавке было 20 кв. метров». Ziemann R. Familienleben. // Auf den Spuren der Vergangenheit. Lebenserinnerungen Karlshorster Bürger. Berlin, 1995. S. 30.
147
Kerschaw J. Hitlers Popularität. Mythos und Realität im Dritten Reich. // Mommsen H. (Hrsg.) Herrschaftsalltag im Dritten Reich. Düsseldorf. 1988. S. 37. См. также практически каждое интервью Херцберга: Humboldt-Universität zu Berlin. Institut für Europäische Ethnologie. Archiv der Landesstelle für Berlin-Brandenburgische Volkskunde. Nachlass von Wolfgang Herzberg. Lebenserzählungen der Arbeiter des VEB Berliner Glühlampenwerk (1979–1981). Из опросов, проведенных мною, наиболее отчетливо это выразила Эльза Дорн: «Что Вы хотите? Мой отец снова стал работать. Все. Точка. Здесь не о чем больше говорить». Интервью с E.Dorn, 1923 г. рожд. (Berlin-Mariendorf, август 2003).
150
С 30 июля 1934 г. См.: Heimatmuseum Köpenick. Archiv. Pressearchiv. Schubert H.-G., Gurezka K.-D., Marquardt H.-J., Schmidt U. (Hrsg.) Unser Schul-Buch. Ehemalige Schüler der Berlin-Köpenicker Körner-Hegelschule erinnern sich. Berlin, 2001. Erinnerungen von Hans-Joachim Marquardt. S. 95.
«…больше я не был свободен [после вступления в СА в 1933 г. — Т.Т.]. Спросите-ка мою жену, как она сердилась, у нас маленькие дети, а я по субботам/воскресеньям шагал на тренировку». Humboldt-Universität zu Berlin. Institut für Europäische Ethnologie. Archiv der Landesstelle für Berlin-Brandenburgische Volkskunde. Nachlass von Wolfgang Herzberg. Lebenserzählungen der Arbeiter des VEB Berliner Glühlampenwerk (1979–1981). Bd. 5. S. 1983. Воспоминания мужчины 1909 г. рожд.
151
Такова судьба, например, школьного союза по гребле в районе Шенеберг. Landesarchiv Berlin. B Rep. 042. Nr. 27589. Elternverein der Rüderriege an der Fontanaschule in Berlin-Schöneberg. Cоюз помощи семьям Белого Креста в 1939 г. изменил свой устав, согласно которому помощь теперь оказывалась только нуждающимся немцам арийского происхождения. Landesarchiv Berlin. B Rep. 042 Nr. 28018. Familienfürsorge von Weißen Kreuz, Sitz Berlin. S. 37.
152
Семейный союз «Единство», основанный еще в 1901 г. в благополучном районе Шарлоттенбург и имевший своей целью «способствовать семейным интересам, сплочению семьи, поддерживать и улучшать общественное и социальное положение ее членов», был распущен в январе 1940 г. «из-за засилья евреев в руководстве». Landesarchiv Berlin. B Rep. 042. Nr. 26120.
153
Берлинский союз детских домов отдыха прекратил свою деятельность с января 1938 г. «из-за недостатка средств», все имущество (5 пансионатов) было передано национал-социалистической организации «Сила через радость». Свою деятельность союз возобновил после войны. Показательна жалоба председателя на одном из собраний в 1935 г.: «Очень трудно собрать людей, так как сейчас у каждого совсем нет свободного времени». Landesarchiv Berlin. B Rep. 42 Nr. 26140. S. 206, 236. О других объединениях см. Landesarchiv Berlin. B Rep. 042.Nr. 26308, Nr. 26715, Nr. 27134, Nr. 27589, Nr. 28018 u.a.