Читать онлайн "«Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е г.г. ХХ века" - Тимофеева Татьяна Юрьевна - RuLit

Мальчики много ездили на велосипедах, которые старалась приобрести каждая более менее благополучная семья для своего ребенка, ведь на нем он ездил и в школу, которая могла быть расположена довольно далеко от дома. Подобные прогулки были своего рода путешествиями, «целей для этого было в городе предостаточно, но одна из них все время притягивала нас магически снова и снова: Анхальтер Банхоф. Со своими 36 путями он был главным узлом связи столицы с европейскими метрополиями»[240]. Особенно волновал мальчишек Восточный экспресс, даже названия далеких городов будили воображение. Столь же привлекательной целью был и аэропорт Темпельхоф.

Девочкам, которых воспитывали строже и больше следили за ними, запомнились пешие прогулки с родителями и выезды за город в выходные. Семейные разговоры при этом почти никогда не касались современных политических событий, изредка родители рассказывали о прошлом, о своем детстве в канун Первой мировой войны. Этот вид времяпровождения был особенно любим берлинцами и из-за своей дешевизны — максимум, чем пользовалось большинство, это общественным транспортом, и из-за представлений о пользе долгих пеших прогулок на свежем воздухе. Хотя некоторые семьи для выездов на природу нанимали карету или даже пользовались собственной машиной. Во время одной из таких прогулок в начале августа 1934 г. отец Вибке Брунс выглядел подавленным, так как накануне умер рейхспрезидент фельдмаршал Гинденбург, перед которым он, бывший офицер, преклонялся. Но он не проронил при дочери об этом ни слова, саму же восьмилетнюю Вибке тогда гораздо больше интересовали засахаренные орешки, стоившие всего 10 пфеннингов[241].

Женщин на таких прогулках часто действительно волновали иные проблемы, чем мужчин. «Моя мама шла с нами только тогда, когда отец обещал нам мороженое и конфеты. […] Осенью мы ходили в Кенигсхайде за грибами. Мама ворчала, когда мы возвращались с полными корзинами, потому что она должна была это переработать»[242]. Целью прогулки могли быть какая-то достопримечательность, но чаще — кафе или летний ресторан, где с одной стороны стояли столики со скатертями и сновали официанты, а с другой — столы без скатертей, чашки, кипяток и висела надпись «Здесь семьи могут сами сделать кофе!», так что любой мог провести свой досуг в соответствии со средствами[243]. Любимым удовольствием было также купание. Следует подчеркнуть, что все общественные места в Берлине, к которым принадлежали и оборудованные пляжи, были насыщены нацистской символикой, флаги со свастикой полоскались над головами отдыхающих. В этом отношении Берлин приблизительно до 1937 г. представлял скорее исключение, потому что многочисленные фотографии курортов Балтики и Северного моря вовсе не свидетельствуют о таком «дизайне», что отмечают и сами берлинцы в воспоминаниях[244].

Довольно часто в 30-е гг. бюргерские семьи принимали у себя гостей, делали визиты сами и посещали родственников, если они проживали в Берлине. Как только за столом начинались «серьезные разговоры», даже необязательно на политические темы, детей отсылали вон из комнаты[245], при визитах вообще редко брали их с собой. Мир детей и мир взрослых был разделен достаточно строго и детям считалось недопустимым вмешиваться в разговоры и дела старших.

Светлым временем для всей семьи были школьные летние каникулы, во время которых семья старалась выехать из города на дачу, к родственникам, на курорт, в туристические поездки. В этом отношении середина 30-х гг. однозначно привнесла в повседневность больше возможностей для проведения отдыха. В воспоминаниях и интервью берлинцев из средних слоев нередко встречаются упоминания о приобретении в этот период моторной лодки[246], мотоцикла[247] или даже автомобиля[248], что становилось целым событием в семейной жизни и запечатлено на семейных фотографиях. Все это воспринималось как неоспоримое свидетельство существенного улучшения жизненных условий в 30-е гг. Состоятельные семьи из верхов среднего слоя могли даже позволить себе нанять шофера.

Статистические сведения о личных автомобилях и мотоциклах в столице подтверждают высказывания мемуаристов. Можно предположить, что Берлин как столица по этим показателям должен был опережать средние цифры по стране. В 1930 г. в городе было чуть меньше 62,5 тыс. автомобилей, т. е. приблизительно 1 автомобиль на 64 человека, и это число медленно росло до 1937 г… Три года, вплоть до 1940 г., продолжался бурный рост и количество автомобилей — 125 тыс. — вдвое превысило уровень 1920 г., в расчете на 1 автомобиль — 35 человек[249].. Количество мотоциклов равномерно росло с 1930 г. до 1940 г., но в 1940 г. оно падает почти до нуля! Война вносит свои коррективы — почти та же картина и с автомобилями — и в воспоминаниях нередки упоминания о реквизиции средств передвижения на нужды фронта.

Но пока что счастливая семья осваивала новое средство передвижения. «Это был „Ситроен“ 1937 года, темносиний. Лак блестел и переливался как роскошный шелк. […] Когда мотор заводился, это звучало лучшей музыкой в наших ушах»[250]. Не беда, что автомобиль уже имел хозяина, хотя… Случайно мой отец услышал о еврейской семье, которая должна была продать свою машину. Должна была[251]. Мой отец связался с ними. […] Я упала с облаков на землю, когда мои родители из-за этой машины, которая еще не была нашей, буквально вцепились друг другу в волосы. Моя мать кричала: «Мы не можем этого сделать! Мы не можем забрать у них еще и автомобиль!» А мой отец кричал в ответ: «Еще как можем! Мы не забираем у них ничего, мы покупаем у них! Цена хорошая и им срочно нужны деньги!»[252] Финал этих пререканий предсказуем: зимой 1938 г. семья Розмари приобрела свою темносинюю мечту: «Это трудное время обернулось для нас хорошей жизнью. Теперь мы могли путешествовать и зимой, а летом мне разрешали брать с собой подружек. Что за счастье! Я лопалась от гордости, когда наша великолепная машина стояла перед дверью»[253]. К этим бесхитростным детским впечатлениям трудно что-то добавить, можно только предположить, что подобные чувства могли испытывать и взрослые после недолгих сомнений и даже угрызений совести… Другие семьи, также приобретшие в конце 30-х гг. подержанные автомобили, не оставили столь подробных сведений об их происхождении, остается только гадать, сколько из них тоже принадлежали раньше евреям. Новые владельцы с удовольствием ездили на машинах за город[254], к родителям[255] и в отпуск и позже упоминаний о внутрисемейных конфликтах, связанных с «происхождением» семейного авто, в воспоминаниях нет. Преимущества выгодного приобретения, видимо, не оставляли для них места.

Но о новых возможностях для проведения отпуска позаботилось и государство. О немногих моментах жизни при нацизме, в том числе семейного досуга люди вспоминают с большими положительными эмоциями, чем о деятельности организации «Сила через радость» («Kraft durch Freude»), специально созданной в ноябре 1933 г. в ряду социально-политических инноваций национал-социализма для организации недорогого досуга граждан рейха[256]. Ее кратковременные и даже многодневные поездки (самый дорогой двухнедельный круиз по Средиземному морю стоил 190 марок, это чуть превышало среднемесячную зарплату рабочего) были доступны почти каждой семье, но в наибольшей степени такой вид отдыха соответствовал стереотипам именно среднего сословия, которое раньше мечтало об образе жизни богачей, но не могло себе этого позволить. И оно воспользовалось инициативой государства в полной мере, что внесло приятные перемены в повседневную жизнь семьи. «За недельный круиз в Норвегию мы заплатили 54 марки. Шесть раз на дню нас обслуживали официанты в униформе, а за обедом было несколько перемен блюд. И никакой политики, только музыка, танцы, новые фильмы и лекции»[257]. Респонденты также вспоминали о том, что семья отдыхала по линии «Силы через радость», правда, внутри Германии, но и у них остались об этом самые лучшие воспоминания, подтверждающие в том числе отсутствие идеологического воздействия на участников поездок, что идет вразрез с утверждениями ряда исследователей[258].