Чем чаще в последующие годы проникали во внутренние земли Африки различные исследовательские и охотничьи экспедиции, чем больше поселялось там белых фермеров, тем очевиднее становился факт, что в обширных районах этого континента европейский домашний скот просто-напросто не выживает. Собаки умирали, у лошадей отекали животы и ноги, и они погибали медленной мучительной смертью; даже неприхотливые козы и овцы и те не выдерживали. Не одна экспедиция была вынуждена из-за этого возвращаться назад пешком, пробираясь, сквозь девственные леса или по раскалённым степям, если её участники вообще ещё были в силах идти и в состоянии найти обратную дорогу. Ввезённый в Африку дорогостоящий европейский рогатый скот и лошади вскоре превращались в бросовый товар — никому не нужные скелеты, обтянутые кожей. Тучные стада, которые прогоняли через эти страшные районы на бойню, прибывали к месту назначения отощавшими, едва живыми или не прибывали вообще…
В 1879 году усатый английский военврач Дэвид Брюс вместе со своей молодой женой отправился исследовать районы, в которых свирепствовала загадочная эпизоотия, получившая название «нагана». И, несмотря на то что они ехали в повозке, запряжённой волами, на которой им пришлось бесконечно долго тащиться именно по самым заражённым местам Африки, тем не менее им удалось пробиться в Зулуленд, до самого Убомо.
«Нагана» или, вернее, «нгана» — слово, взятое из зулусского языка, обозначающее нечто вроде «бессильный, шаткий».
Коренастый, несколько неотёсанный англичанин Брюс нисколько не соответствовал обычным представлениям о естествоиспытателях и учёных вообще. Он и не подумал хвататься сразу же за микроскоп и лабораторные инструменты, а проделал совсем простой опыт. Он решил проверить, правильно ли утверждение некоторых африканцев, что достаточно не давать скоту есть и пить во время прогона через заражённую местность, и он останется здоровым. Заражается он якобы только через корм. Так, в Убомо, расположенном в довольно высокой гористой местности, домашний скот не был подвержен этой страшной напасти. Стоило же фермерам согнать коров пастись вниз, на сочные луга долины, как они вскорости неминуемо погибали.
Брюс согнал вниз, в долину, нескольких лошадей, подвязав им предварительно полотняные «намордники», чтобы они не могли ни есть ни пить. Через 6–9 дней после возвращения в Убомо этих лошадей залихорадило, из глаз и носа у них потекло, и они погибли от злосчастной наганы, несмотря на то что весь остальной скот вокруг оставался здоровым. Следовательно, утверждение африканцев не соответствовало действительности.
Но были и такие племена, которые утверждали, что переносчиками заразы являются мухи цеце, те же самые пресловутые мухи, которые переносят сонную болезнь среди людей. На вид они мало чем отличаются от наших европейских комнатных мух или тех, которые обитают в конюшнях и хлевах.
Брюс снова согнал нескольких лошадей в долину, предварительно зашив их самым тщательным образом в несколько слоёв марли. В таком виде они были совершенно недоступны для мух цеце, пикирующих на них со всех сторон. Ни одной мухе не удалось попить крови у этих лошадей. Когда они вернулись наверх, то оказались совершенно здоровыми!
Тогда Брюс нанял боев и вместе с ними отправился на «мушиную охоту». Вскоре они вернулись с несколькими дюжинами этих отвратительных маленьких бестий в мешочке. Марлевый колпак с мухами прикладывали к лошадиным спинам так, чтобы голодные твари могли впиться в кожу и сосать кровь. И смотрите-ка, здоровые лошади, ни разу не побывавшие в заражённой наганой местности, начинали чахнуть и погибали!
Вскоре после этого Брюсу удалось обнаружить в крови больных животных возбудителей этой болезни. Ими оказались странные, сигарообразные, но весьма юркие и подвижные простейшие с тонким и длинным жгутиком. Они получили название «Trypanosoma brucei». Самому Брюсу, которому удалось выявить причины ещё нескольких других болезней, в частности загадочной «мальтийской лихорадки», королева даровала титул лорда; африканскому же скоту само по себе открытие возбудителя страшной болезни принесло пока ещё мало пользы. От года к году, от десятилетия к десятилетию всё новые и новые области Африки подвергались заражению наганой. Она сгоняла скотоводческие племена на небольшие и тесные территории, которые вскоре от перевыпаса теряли свой естественный густой растительный покров и превращались в пыльную бесплодную степь. Большая часть туземного населения тропической Центральной Африки на сегодняшний день голодает из-за того, что лишена возможности заниматься скотоводством, а следовательно, и земледелием. А дикие животные, являвшиеся в прежние времена бесперебойными поставщиками мяса для местного населения, за годы колониализма были бесследно истреблены. Разрушение же земель в тех частях Африки, где не свирепствует нагана, происходит по другой причине: у многих племён богатство измеряется поголовьем рогатого скота; поэтому скотоводы стараются насколько возможно увеличить своё стадо, независимо от того, сколько каждая отдельная корова может дать молока или мяса. Такие гипертрофиированные стада поедают и вытаптывают всю растительность в округе.