Впереди нас бежал слух, что едут два американца, которые «платят деньги за пойманных животных». Поэтому на дороге нас уже ждали люди, у которых было что предложить. Правда, по ценам, для Африки отнюдь не дешёвым. Объяснялось это подорожанием мяса. Ведь этих животных можно было с тем же успехом съесть.
Возле обочины часто рядом с бананами, ананасами и пивом можно было увидеть вывешенных для продажи застреленных обезьян. Картина не из приятных.
Михаэль вдруг пожаловался на головную боль, усталость, и ему страшно захотелось пить. Но поскольку возле шоссе не так- то легко найти отфильтрованную воду, я дал ему выпить полбутылки красного вина и заодно 6–8 таблеток сульфонамида: у парня явно был жар. Очень неприятно, когда кто-то заболевает во время поездки на грузовике! На всякий случай я засунул его в кабину водителя. Но к вечеру ему там стало слишком душно, и он попросился на свежий воздух. Так что мы снова поменялись местами.
В восемь часов вечера, когда уже стемнело, сзади поднялся невообразимый крик. Машина рывком остановилась, и кто-то из пассажиров рванул дверцу в кабину водителя, вопя:
— Votre fils est mordu par le grand chimpanse! («Вашего сына укусил большой шимпанзе!»)
И в тот же момент до меня донёсся крик Михаэля:
— Папа, иди скорее, Роджер уже наполовину вылез!
Я в свою очередь кричу, есть ли у него палка. Оказывается, была, но беснующийся шимпанзе успел вырвать её у него из рук и теперь уже сам оттуда, из клетки, старался ткнуть ею в Михаэля. Однако с пустыми руками я был бессилен против обезьяны. Поэтому что есть духу кинулся бежать к бамбуковой изгороди ближайшего к нам домика деревни, через которую мы как раз проезжали; вырвав из неё несколько бамбуковых палок, я взобрался с ними в кузов машины.
Тут я увидел, что именно произошло. Роджеру удалось вырвать один железный прут клетки из паза и согнуть. Таким образом он высвободил себе место для того, чтобы целиком просунуть свою длинную руку и схватить Михаэля. Первым делом он вырвал у него из рук палку, чтобы тот не мог помешать ему расшатывать и сгибать следующие прутья клетки. Не успел мой сын оглянуться, как Роджер уже протиснул голову и плечо в образовавшееся отверстие. Михаэль в отчаянии старался запихнуть его назад голыми руками. Но это было далеко не просто и очень опасно. Во-первых, ему приходилось непрерывно наклоняться, чтобы не стукнуться о нависающие над дорогой сучья, а главное, что он при этом пришёл в слишком близкий контакт с беснующейся обезьяной. Результат не замедлил сказаться: Роджер ухватил его за руку, сорвал с него полрубахи и, в довершение всего, сильно искусал всю кисть руки.
Мне некогда было заниматься Михаэлем, потому что первым делом надо было утихомирить шимпанзе. Я подскочил к клетке и с силой ударил палкой по цепким пальцам обезьяны, которыми она как раз собиралась расшатать второй прут.
Роджер вёл себя как безумный, с размаху кидался на решётку так, что вся клетка качалась, грозя вот-вот опрокинуться. Потом он молниеносным движением высунул руку и выхватил у меня бамбуковую палку. Но у меня наготове была уже вторая, и я продолжал ею лупить его по рукам. При этом мне приходилось лавировать между всеми этими ящиками и коробками, чтобы не подойти слишком близко к клетке, где шимпанзе мог до меня дотянуться.
Все пассажиры соскочили с машины и разбежались кто куда. Один лишь наш бой Джо светил мне издали большим карманным фонарём (что ему потом высоко зачтётся!), Роджер же не переставал неистовствовать, вырвал у меня и вторую, и третью палку и старался ткнуть ими в меня. Но я зорко следил за тем, чтобы он не успевал ухватиться за следующий железный прут и расшатать его; как только он за это принимался, я бил его немилосердно палкой по рукам…
Может быть, это выглядит жестоко, но, если бы шимпанзе вырвался на волю, могло произойти несчастье. Ведь речь шла не о диком животном, выловленном непосредственно в лесу, — такое бы постаралось поскорее убежать от всех этих двуногих существ.
Роджер же прожил большую часть своей жизни рядом с людьми и нисколько их не боялся. Страшно даже представить себе, как он изувечил бы жертву, на которую бы напал!
Вскоре у меня не осталось ни одной палки. Каким-то чудом у одного из наших попутчиков оказалась сабля. Я схватил её и несколько раз ударил ею плашмя по судорожно работающим рукам Роджера. Поскольку воцарилась тишина, а удары явно были болезненными, Роджер стал постепенно успокаиваться и наконец забился в дальний угол своей клетки.