Удивительно, но то же самое я пережил когда-то раньше в Берлине! Люди повсюду одинаковы. Ничего не поделаешь — пришлось нам по очереди спать во дворе на раскладушке рядом с клеткой Роджера, чтобы составлять ему компанию и успокаивать в случае нужды.
Глава шестнадцатая
Предотъездные хлопоты
Как я уже говорил, у нас с Михаэлем заранее были взяты обратные билеты до Франкфурта. Но теперь, когда мы набрали столько живности, это дело пришлось пересмотреть. Не могли же мы тащить с собой в самолёт тяжеленную клетку с Роджером и все эти ящики с другими животными. Да и оплатить провоз такого багажа было нам не по карману. А кроме того, я бы и побоялся везти это теплолюбивое зверьё в апреле в самолёте: ведь в Европе в это время наверняка ещё достаточно прохладно, не говоря уже о багажном отделении самолёта, летящего на высоте 3000 метров, где вообще жутко холодно! Есть, правда, ещё одна возможность. Поставить клетки с животными в передний отсек для ручной клади, который находится между кабиной пилота и пассажирским салоном. Там значительно теплее, чем в хвостовом отсеке с его тонкой алюминиевой обшивкой. Но никакая воздушная компания не может заранее этого разрешить — такие вещи решает только пилот. И я ничуть не сомневаюсь в том, что, как только Роджер устроит свой обычный концерт, в который охотно включатся и маленькие обезьянки, любой пилот сейчас же потребует перенести ящики в хвостовое отделение.
Поэтому я принялся подыскивать какой-нибудь подходящий морской транспорт, идущий в ФРГ. Однако меня стали уверять, что ни один пароход непосредственно до Гамбурга не идёт. Но поскольку меня срочно вызывали домой, в зоопарк, и с животными должен был ехать один Михаэль, я счёл слишком рискованным отправлять его с пересадкой в Марселе или Генуе. Как- никак ему было всего шестнадцать лет. Да и с его скудными познаниями французского языка ему было бы трудно уладить все формальности, связанные с пересадкой на железную дорогу вместе со всей этой компанией. Нет, так не пойдёт, решил я, и направил телеграфный запрос в портовый город Абиджан. Через пару дней мне ответили, что никакого корабля до ФРГ не предвидится. Однако я по своему опыту знал, что это ещё ничего не значит. Поэтому сел на узкоколейку и поехал туда сам.
Поездка в Абиджан занимает целый день, да и то только в том случае, если попадёшь на экспресс, который ходит лишь раз в неделю. Оборудован этот поезд весьма удобно и комфортабельно, наподобие наших скорых поездов, только с той разницей, что тут сидишь рядом с какой-нибудь увешанной золотом женой богатого купца из племени диула, которая безо всякого стеснения кормит грудью своего ребёнка. Кроме того, этот так называемый экспресс может часами пережидать встречный поезд, если тот почему-либо запаздывает.
Поезда здесь вообще не поспешают. Машинист, кочегар и проводники обычно чёрные, белые работают, как правило, только на станциях. Иногда случается, что в дороге кончается топливо, и тогда все пассажиры вынуждены бежать в лес, чтобы набрать дров для топки паровоза. А если у машиниста где-то по дороге, в деревне, есть какая-нибудь пассия, то может случиться, что поезд простоит там пару лишних часов (так мне во всяком случае рассказывали). Единственное утешение состоит в том, что имеется вагон-ресторан…
По дороге я познакомился с одним африканским коммерсантом, весьма элегантно одетым и благообразным человеком. Он рассказал мне, что экспортирует много дозволенных и недозволенных товаров из колонии Берег Слоновой Кости в Либерию. По всей видимости, предприятие было весьма доходным.
— Поначалу африканские таможенники в Либерии никак не соглашались меня пропустить в страну с моим грузовиком, нагруженным оружием, — рассказывал он, ухмыляясь. — Они не пожелали взять у меня денег, короче говоря, ничем невозможно было их соблазнить. До того они оказались неподкупными, что я просто поразился! Эти парни заявили мне, что до тех пор, пока они будут сидеть в таможне, пусть я и не мечтаю перебраться через границу. Тогда я поинтересовался, с каких до каких они сидят в таможне. Оказалось, что с семи утра и до семи вечера. Я подождал, пока они в восемь часов закончили своё дежурство, и потом без лишних хлопот переехал через границу…
Спустя некоторое время «экспортёр» встал и пошёл в вагон- ресторан. Тот, кто разъезжает с обезьянами по стране, а дома работает в зоопарке, всегда привлекает к себе необычный интерес. Поэтому на освободившееся напротив меня место сразу же сел французский фермер или, как их здесь называют, «colon», тщедушный мужчина, который тоже пустился со мной в приятную беседу. Вскоре вернулся из ресторана африканец (рослый малый атлетического сложения) и пожелал занять своё прежнее место. Однако мой визави делал вид, что не замечает его. Далее после того, как африканец вежливо показал ему свою плацкарту и попросил освободить его законное место, «colon» недовольным тоном лишь осведомился, что разве тот не видит, что теперь он здесь сидит?