- Ты можешь попробовать, может, это твоя любовь жизни? А из-за такого отношения она уйдет и не вернется.
Виктория захихикала. Я не поняла, чем ее рассмешили мои слова. Так по мне они были достаточно ясными не лишенными основы.
- Скажи мне, Роза, как я могу думать о любви, когда сейчас пытаюсь оторваться от дома и стать стражем? Мне это ненужно, даже мешает.
Я нахмурилась. Конечно, я помнила о том, что Виктория не хотела беременеть, сидеть с детьми и посвящать себя дому, но все равно никак не укладывалось в голове, что женщины из семьи Беликовых будет охранять мороев. Этим она и была похожа с Дмитрием. Так же скрывала свои чувства от других, не могла сидеть на месте, хотела стать стражем, как ее брат. Но Ева была строгих правил: женщины - дома, мужчины должны защищать мороев. Думаю, тут было множество ссор между Викторией и Евой.
- Не думаю, что Дмитрий тоже был занят поисками единственной, - задумчиво сказала я, смотря на бутылку вина и пытаясь прочитать его название, - но все-таки женился.
Виктория прыснула и облокотилась спиной об кровать.
- Он женился в двадцать семь лет, встретил свою последнюю любовь в двадцать четыре. У меня тогда есть еще три года свободной защиты мороев без других забот.
Мне не понравилось слово “последняя любовь”, Приятнее было слышать “единственная”, но ведь у него были девушки и до меня, и уж точно достаточное количество. Я нахмурилась и попыталась избавится от этих мыслей.
- Так что тебе мешает просто взять и уехать? - спросила я, осушая бокал и тянусь к бутылке.
- Не знаю, - задумчиво ответила Виктория, которая тоже хотела долить себе, но я первая схватила бутылку и налила себе. - Черт, - пробормотала она и села обратно на свое место. - Наверное, не хочется сильно расстраивать мать. Ведь легче уйти, когда тебя отпускают, а никогда плачут, возмущаются, орут и соболезнуют.
- Ну, плакать они все равно будут, - сказала я, сосредоточенно наливая вино, пытаясь ничего не пролить. Теперь пожалела, что свет мы приглушили. - Нужно твердо сказать о своем решении, Алена поймет, да и другие тоже.
Виктория уже решила, что я налила себе, и потянулась рукой к вину, как я заметила, что надо бы еще долить и заново взяла бутылку. Дампирка недовольно выдохнула и снова облокотилась на кровать.
- Да, все поймут, кроме бабушки, - сказала она, сосредоточившись на том, как я наливаю. - Она мне не разрешает, а против ее воли не хочется идти. Если не разрешает, то, значит, так и надо мне - сидеть дома. - На этой фразе я закатила глаза. - И ты мне дашь бутылку?! - возмущенно спросила Виктория, и я поспешно вернула ей вино.
- Я не верю во все эти сказки. Ты просто внушила себе, что если тебя Ева не пускает, то это что-то значит. Это ничего не значит.
Я подняла бокал в знак правильности своих слов и сделала глоток, как Виктория покачала головой и взболтнула бутылку, проверяя сколько там было на глаз. Судя по ее разочарованному лицо вино близилось к концу.
- Ты не веришь в это, а зря. Ведь бабушка многое предсказала. Мы тебя оставили у себя, потому что она видела твой приход, только ты не оправдала своих ожиданий, - говорила она, а я поджала губы, вспоминая, как Ева говорила, что видела меня не убитую горем и слабую, а сильную, готовую изменить все и сразу. - Потом свадьбу предсказала. Правда не вашу, а ваших друзей, но все же в скором времени и вы с Дмитрием поженились. Многое что. И я не удивлюсь, что у нее есть еще предсказание вам.
Я облокотившись руками на пол встала с него и выпрямилась.
- Куда это ты? - спросила Виктория.
- Я в это не верю, - сказала я, потянувшись и выпрямив спину. - И я пошла вниз, чтобы взять поесть, а то в пустую не очень. Что ты будешь?
Виктория задумалась. по ее лицу я поняла, что она готова заказать мне шницель, макароны, кофе, поэтому приостановила ее мысли.
- В качестве закуски, то есть легкое и то, что я смогу унести.
Виктория скорчила гримасу.
- Тогда хлеба пожалуй, который сегодняшний. Сейчас он мягкий и так пахнет, - начала она восхищаться им, а я уже пошла вниз, не слушая ее хвалебных речей.
Меня не шатало, и я не была пьяна, но хорошее настроение и пустая голова все же влияли на меня. Например, тем, что я скакала по ступенькам, что отзывалось скрипом во всем доме, в котором был приглушен свет. Мне нравилось, было ощущение, что уже ночь, хотя может настало шесть часов вечера. И еще одна странность: в доме было тихо. Хотя все трое детей были дома, а от них не жди тишины, но видимо при Еве они вели себя тихо.
Зайдя тихо на кухню и чувствуя себя шпионом, я начала медленно продвигаться вперед, так как занавески были занавешены, а свет выключен. План кухни я знала, и мне было слишком весело, чтобы включить свет и как нормальный человек спокойно взять все, что нужно, и пойти обратно.
Поняв, что иду слишком медленно, мои шаги стали большими и уверенными, о чем я сильно пожалела, когда стукнулась ногой о ножку стола и от неожиданности согнулась, хватая больную ногу, отчего меня теперь ждал удар головой об стол.
- Дерьмо! - прошептала я как можно громче, отскакивая от злосчастного стола и думая, тереть ногу или голову, но, сошедший на варианте “ничего”, я, теперь уже настороженно, начала аккуратно идти к шкафчикам, не наступая на мизинец, который пострадал больше всех.
Добравшись до шкафчика, я открыла его и начала трогать все, что там было, пытаясь найти хлеб, который так приспичил Виктории. Лично мне сильно захотелось помидоров, что было изумительным решением, так как в холодильнике был свет, чего не скажешь про шкаф. Нащупав что-то на подобии хлеба, я надеялась, что это он, начала тащить его, как неожиданно включился свет, и я подпрыгнула, отпуская руки, и хлеб, а это был все-таки он, упал мне на голову, а потом на столешницу.
Закинув руки на голову и поражаясь своей неуклюжести, я повернулась, чтобы увидеть, кто был нарушителем моей операции, которая итак была не на высшем уровне. К моему удивлению, там была не хихикавшая Виктория, а спокойная Ева.
- Добрый вечер, - прошипела я, потирая свою голову, которая совсем не болела, но мне нужно было это делать. - Можно было как-то предупредить, что Вы пришли, а не заставать меня врасплох.
- Думаю, я шла довольно громко и отличный страж меня мог услышать.
Я опустила руки. Тут был ясный намек на меня, что мне не понравилось, и я поставила руки в бока.
- Намекаете, что я никудышный страж?
Думаю, вино все же действовало, так как я была готова спорить и разбираться с Евой, понимая, что проиграю спор с ней, но сейчас мне было все равно на это.
- Я сказала, что меня бы услышали, никаких намеков, - спокойно сказала она, медленно, шаркая, обходя стол, которого я смерила, как будто он понимал мой взгляд и из-за чего я его недолюбливала теперь.
Она подошла ко мне, и я отступила на шаг. Ева взяла хлеб, которому я тоже сузила глаза, и начала нарезать его
- Сколько вам надо? - спросила она, и я сказала наугад:
- Семь кусков.
Было ощущение, что эта старая бестия знала, что на втором этаже я с ее внучкой устроили пьяные посиделки, увиливая от обязанностей следить за детьми. Вспомнив, что говорила Виктория о Еве, я решила внести туда и свою лепту.
- Почему Вы не отпускаете Викторию? Ведь она сама решила стать стражем, а все эти традиции похожи на дискриминацию, - начала я, как меня перебили, грубо отрезая хлеб:
- Если я не отпускаю, значит, надо, - сказала она в точности как Виктория, но не думаю, что сговариваясь.
- Если опять тут фигурируют видения, то я с ними не согласна, - продолжила я. - Так как это все дребедень Ваша магия и предсказания.
- Ты и не должна быть с ними согласна, так как так и будет. И то, что я видела, тебе не понравится, если, конечно, не хочешь в следующий раз прилететь в Россию на похороны, - твердо сказала Ева, перегородив желание спорить с ней дальше.
Я до сих пор удивлялась, как в такой хрупкой бабушке могло быть столько стойкости и силы. Если честно, то если и доживу до такого возраста, то хотела бы стать такой, как Ева. Но признаваться ей в этом мне не хотелось, так как это противоречило моему буйному характеру.