Макс жил на два дома: у родителей и, когда они уезжали из-за дел Эйба, что было часто, у нас с Дмитрием. У него даже была тут своя комната, которая была только лишь для него, так как он не терпел, когда трогают его вещи, пользуются его собственностью. В этом я виню Эйба, все же эта черта у Макса от него. А так как жил на два дома имущества было у него больше положенного в свои шесть лет.
- И когда они будут готовы? - спросил он в который раз у Дмитрия.
- Скоро, только потерпи и все будет, - ответил мой муж и потрепал его по голове.
Хорошо, что этот день выпал на наш выходной, который мы могли посвятить подготовкам детей в Академию. Точнее я командовала им, что надо взять и положить в сумки, а Дмитрий стоял у плиты, чтобы исполнить наши желания и ругал меня зато, что я командую детьми, а не помогаю, но это была наша игра. Всем наоборот нравилось это. Они за время бегали и искали нужные вещи, складывали в сумки. Я помогала им только аккуратно сложить вещи и застегнуть сумку.
- Я так скоро ревновать буду, - бубня себе под нос, сказала я, качаясь на стуле.
Это было правдой, но уже старой. С самого начала все дети всегда больше тянулись к Дмитрию, чем ко мне, от чего, не буду скрывать, мне было обидно. Макс считал его вторым отцом и слушался больше, чем меня, а я его старшая сестра и у меня больше привилегий, но Макс считал по-другому. И мама ничего с этим не могла поделать, утверждая, что это просто его характер и никак не изменить, а Эйб был рад такому выбору своего сына, говоря, что от Дмитрия научится больше, чем от меня, что тоже задевало меня.
- Сейчас Роза начнет злиться, так что лучше тебе отойти от плиты, - сказал Дмитрий, переворачивая блин на другую сторону и подталкивая Макса к столу.
Тот недовольно сел за него и, положив руки на него, начал смотреть на меня, не отрывая глаз. Не любила я это любимое дело у Макса: я чувствовала себя виноватой во всех несправедливостях в его маленькой жизни.
- Когда приедут родители и заберут свору? - спросила я, пытаясь не смотреть на Макса, который до сих пор смотрел на меня.
- Сказали, что скоро, - ответил мне Дмитрий, делая новый блин. - И звонила Лисса, попросила сегодня вечером выйти на дежурство.
Я удивленно посмотрела на него. Так же в традиции у нас с Дмитрием было отпраздновать отбытие орущих и кричащих потрясающей ночью, когда мы еще наслаждались тишиной, так как потом наоборот становилось скучно и не хватать ранних подъемов. Сергей уж очень любил вставать каждое утро в семь утра, при этом нечаянно задевая все косяки, наступая только на скрипящие доски и звенеть всеми чашками, вилками и ложками.
- Хорошо. Если что можно и раньше, - ответила я, и Дмитрий усмехнулся, прекрасно понимая, про что я.
- Зови Сергея, - сказал муж, оповещая всех, что блины готовы.
Макс радостно захлопал в ладоши, мотая ногами под столом, а я крикнула Сергея. Думаю, что он пришел не на свое громко сказанное имя, а на вопли Макса, которые я еле перекричала. Он тоже радостно улыбнулся и сел за стол на свое законное место рядом с Максом и напротив меня.
Все-таки я была тогда, шесть лет назад, неправа, думая, что ничего бы не изменилось, если бы Виктория меня не потащила по магазинам, а потом отправила домой. Изменилось бы многое, начиная с того, что Сергей мог бы быть мертв. А так мы исполнили свои планы.
Мы с Дмитрием устроили маленького пятилетнего Сергея в так называемый детский дом, но лично я называла детский сад, так как они были намного безобидней и приятнее. У него был отдельный воспитатель по совместительству психолог, который уделял много времени ему. Дмитрий тоже часто принимал в этом участие, если не считать, когда мы просто приходили смотреть, играть с Сергеем. Ему было сложно, как я и думала, реабилитироваться. Сергею пришлось медленно учить английский язык, но при этом Дмитрий с ним часто говорил на русском, а на английский переходил, когда я была рядом или кто-то другой.
После пяти месяцев во Дворе нам разрешили выводить Сергея одним на гулянки. Их разрешение меня смешило, так как именно мы привезли его сюда и следили за ним, а воспитатели сада нам давали разрешение на совместные гулянки с ребенком. Алена сильно переживала за него, и мы на первое лето в США выпросили разрешение, не без помощи Королевы, на то, чтобы Сергей полетел с нами на несколько недель в Россию. Он был безумно рад этому, и тогда мы поняли, что он ничего не забыл еще. Пусть Сергею и было пять лет, когда убили его мать, но это он очень хорошо запомнил. Конечно же, потом мы с Дмитрием его усыновили, но до этого шага прошел не полгода, не год и даже не два.
Потребовалось четыре года нам и Сергею для того, чтобы он стал нашим сыном. Это случилось недавно, всего лишь два года назад, но я уже не представляла жизни без этого маленького мальчугана, пусть ему и не нравится, когда я его так называю. Соответственно, папой он назвал первого Дмитрия, так как до этого у Сергея не было отца, и уже через год после того случая мой муж окликался на слово “папа”. А ко мне Сергей долгое время не применял слово “мама”, хотя он иногда оговаривался или говорил первый слог, и я с замиранием сердца ждала, когда же он скажет это слово, но потом Сергей быстро исправлялся на “Роза”, и мне приходилось смиряться с этим. Но зато день, когда он назвал мамой и не пытался исправиться, чего я ожидала, запомнила на всю жизнь.
Это было лето, и мы с Дмитрием по-обыкновению взяли Сергея в Россию. Ночью ему приснился кошмар, которые никогда его не мучили и которых все ждали, ведь у него была детская травма и она должна была как-то выразиться. Это был его первый и последний кошмар, о котором я знаю. Тогда я пришла его успокоить. Сергей обратился ко мне, как к маме. Думала, что он обознался, но потом поняла, что нет. И я всю ночь Дмитрию восхищалась по этому поводу, после множества рассказанных историй и колыбельных, которые слышала от Дмитрия, Сергею на ночь, чтобы он заснул. Это событие тоже сподвигло нас на решение усыновить его. Об этом мы думали и не говорили, но точно знали, что каждый из нас этого хотел.
Сначала я боялась, что Сергей так и останется замкнутым, но нет. Как только он привык ко Двору, то сразу показал свой характер. Это был ребенок, который не мог сидеть на месте, и Дмитрий перенаправил эту энергию на раннее обучение техники боя, из-за чего Сергей мечтал стать стражем, любил читать книжки и ужасно любил строить из себя взрослого, и мне часто приходилось объяснять ему, что это не так, хотя иногда позволяла ему почувствовать себя таковым. Он обожал самолетики или машины, которые у него всегда летали, и в таких играх фантазия у него работала очень хорошо. Сергей всяческими способами обзывал станции посадок самолетов, машин. И каждое название что-то значило и было под определенные ситуации. Назови или перепутай ты нечаянно станции, то все - Сергей собирал игрушки и с гордым видом удалялся из комнаты.
- Кому блины? - громко спросил Дмитрий, возвращая меня в этот мир, и все подняли руки, а я, подумав, тоже решила не отличаться и вяло подняла ладонь, но взгляд Макса заставил меня поднять всю руку.
Дмитрий не успел поставить тарелку на стол, как руки уже потянулись к ней.
- Только за столом никаких драк, ссор и даже споров! - приказала я им. - И если они будут из-за блинов, - ответила я на вопрос Сергея, который не успел задать его.
Дмитрий сел рядом со мной, и я потребовала своего законного поцелуя. Он поцеловал меня в щеку и потребовал должного внимания на блины, что я и сделала, успев отхватить блин из цепких рук Сергея.
- А в Академии страшно? - вдруг спросил Макс. - Ну там избивают новеньких сразу же, чтобы проверить готовы ли они к обучению на стража?
Мы с Дмитрием с шоком уставились на него, не понимая, откуда вообще он такого понабрался, как ответ сам пришел в виде улыбающегося Сергея.
- Сергей! - шикнула я на него. - Как ты мог такого нарассказать Максу? Ему всего шесть.
Тот ничего не ответил, только уткнулся в тарелку, смеясь над ситуацией и вспоминая, в каких красках все рассказывал ему.