– Доброе утро, – сказал он.
– Доброе утро, – ответила Кира.
Она посмотрела на его высокую, торопливо, но уверенно идущую по льду фигуру и на прямые плечи в кожанке.
Около перехода через дорогу от института он неожиданно остановился, ожидая ее. Она подошла. Высокий тротуар резко обрывался вниз под крутым, опасно заледеневшим углом. Он предложил руку, чтобы поддержать ее. Ее нога предательски скользнула, и тогда сильная рука сомкнулась на ее запястье и быстро, мастерски поставила ее на ноги.
– Спасибо, – сказала она.
– Я подумал, что, может быть, вам потребуется помощь. Но затем, – он посмотрел на нее с легкой улыбкой, – я решил, что вы не испугались.
– Напротив. Я очень испугалась – на сей раз, – ответила она и улыбнулась в благодарность за неожиданное понимание.
Он дотронулся до козырька кепки и прошел через ворота института в длинный коридор.
Кира увидела знакомого юношу. Указав на исчезающую фигуру в кожанке, она спросила:
– Кто это?
Юноша всмотрелся и странно, предостерегающе зашевелил губами.
– Остерегайся его, – прошептал он и выдохнул три странные буквы: – ГПУ.
– О, он оттуда? – спросила Кира.
– Оттуда, – ответил с протяжным негодующим присвистом юноша.
Глава VI
В течение месяца Кира не бывала вблизи особняка с разбитым забором вокруг сада; она старалась не вспоминать об этом месте, потому что не хотела видеть его пустым даже в своем воображении. Но десятого ноября она спокойно пошла туда, ровно, не спеша, без сомнений.
Приближалась темнота, но не от серого прозрачного неба, а от углов домов, где тени без видимой причины наливались чернотой. Ленивые завитки дыма над трубами казались ржавыми в лучах холодного, невидимого за облаками заката. В витринах магазинов стояли керосиновые лампы. Желтые круги расплывались по огромным заиндевевшим стеклам вокруг крошечных оранжевых точек дрожащего пламени. Падал снег. Первый снег, втоптанный в грязь копытами лошадей, походил на бледный кофе с мелкими оплывающими кусочками сахара. Он погрузил город в мягкую, вязкую тишину. Копыта стучали сквозь слякоть с тихим влажным звуком, словно кто-то ритмично цокал языком; звук рассыпался, замирая, по длинным мрачнеющим улицам.
Кира повернула за угол и увидела черные прутья, склонившиеся к снегу, и деревья, собиравшие обрывки облаков в черную сеть голых ветвей. Вдруг неожиданно ей стало страшно посмотреть в сад; она на секунду остановилась; затем посмотрела туда.
Он стоял на ступеньках особняка, засунув руки в карманы, подняв воротник. Она остановилась, чтобы всмотреться в него, но он услышал звук ее шагов и быстро повернулся.
Он пошел навстречу. Он улыбнулся ей, изогнув рот насмешливой дугой:
– Привет, Кира.
– Добрый вечер, Лео.
Она высвободила руку из тяжелой черной рукавицы; несколько секунд он держал ее руку в своих холодных сильных пальцах, затем спросил:
– Глупцы мы, а?
– Почему?
– Я не думал, что ты придешь. Да и у меня не было большого желания.
– Но ты здесь.
– Когда я проснулся сегодня утром, я уже знал, что буду здесь – признаюсь, наперекор здравому смыслу.
– Ты сейчас живешь в Петрограде?
– Нет. Я не был здесь с той ночи, когда встретил тебя. Часто мы оставались без еды, потому что я не мог поехать в город. Но я вернулся, чтобы увидеть девушку, которую встретил на углу улицы. Мои поздравления, Кира!
– Кто оставался без еды из-за того, что ты не мог поехать в город?
Его улыбка сказала ей, что он понял вопрос. Но он ответил:
– Давай сядем.
Они сели на ступеньки, и она постучала ногой об ногу, стряхивая снег. Он спросил:
– Итак, ты хочешь знать, с кем я живу? Видишь? Мое пальто заштопано.
– Вижу.
– Это сделала женщина. Очень хорошая женщина, которая любит меня.
– Она хорошо шьет.
– Да, но зрение у нее уже не такое острое. И волосы у нее уже седые. Она моя старая няня, и у нее есть лачуга в деревне. Хочешь еще о чем-нибудь спросить?
– Нет.
– Знаешь, мне не нравятся вопросы, которые задают женщины, но я не уверен, понравится ли мне та, которая не даст мне насладиться отказом отвечать на них.
– Мне нечего спросить.
– Есть кое-что, что ты не знаешь обо мне.
– Я не обязана знать.
– Вот еще о чем я хочу тебя предупредить: мне не нравятся женщины, которые слишком ясно дают понять, что я им очень нравлюсь.
– Почему? Ты думаешь, я хочу, чтобы ты увлекся мной?
– Тогда почему ты здесь?