Странно, что в моей голове билось только это ожидание. Я не думала ни о мачехе, ни об отце, я не испытывала к ним ничего, кроме безразличия. И я совершенно не скучала по своей размеренной и спокойной жизни в богатом доме. Она казалось мне далекой, неродной, не моей. Создалось ощущение, что моя жизнь только началась - здесь и сейчас.
Иногда мои руки замирали и я застывала, смотря на светлые лучи солнца, освещающие комнату через стекло небольшого окна. Мне казалось, что все, что происходит - нереально, что я сплю. Казалось, что я сошла с ума и теперь нахожусь в доме для психически больных людей, сама об этом не подозревая.
Но это ощущение быстро растворялось и я продолжала чистить, изредка потирая покалывающие, покрасневшие и уставшие от первой в моей жизни уборке, руки. Непривычно, необычно, но так оживляюще действовала на меня неожиданная чистота серой комнатки. Казалось, даже солнце стало старательней посылать свои лучи, еще больше освещая маленькое, одинокое обиталище.
Я успела закончить прямо перед его приходом. Напоследок оглянув комнату, я удовлетворенно вздохнула. При уборке мне бросилось в глаза, что в комнате не было ни одной лишней вещи, ни одной тетради или ручки, ни одной фотографии, ничего. Это еще больше сжало сердце, которое уже находилось в его холодных пальцах.
- О чем ты думаешь?
Я вздрогнула, услышав тихий вопрос. Подняв глаза, встретилась с его темным, внимательным взглядом. Теперь, хорошо изучив его лицо, я знала, что этот, казалось бы, беспристрастный взгляд, лучится заботой и нежностью.
Я улыбнулась, разглядывая ставшее родным лицо:
- Вспоминала, как решила убрать здесь.
За последние дни я успела детально изучить его. Находясь в постоянной близости с ним, теперь я могла в точности воспроизвести его в своей памяти. И чем больше я узнавала, тем больше убеждалась, что передо мной - Марс во плоти.
Он еле приподнял уголки губ, тем самым отвечая на мою улыбку. И его ответ, другому показавшийся бы холодным и чужим, согревал меня своей искренностью и участием. На самом деле, он не любил, когда я вспоминала. Он боялся моих воспоминаний и относился к ним с огромной осторожностью, словно к уже треснувшей китайской вазе. Он корил себя за то, как это началось: за мое похищение, за кирпичный подвал, в котором держал меня, за опасные игры с ножом. Я остро чувствовала его щемящую боль, сожаление за совершенные ошибки и делала все, чтобы не напоминать ему.
- Ты помнишь свое удивленное лицо? - спросила я, чувствуя, как улыбка на губах становится еще шире.
- Было очень красиво, - признался он.
- Гораздо красивее было платье, которое ты мне принес.
Он молчал, но я видела, что он смущен. Он скуп на открытое выражение эмоций, но внутри переживал настоящий чувственный хаос. Я любила его. По-настоящему любила. Любила той любовью, которая не требует ничего взамен, которая не волнуется по поводу пошлых, мелочных вещей. Эта любовь целиком и полностью посвящена человеку.
Не знаю, как она прокралась в мое сердце. Многие подумают, что это сумасшествие - за столь краткие сроки потерять голову от своего похитителя, от бандита, от мучителя, от жестокого, холодного человека. Но дело в том, что он не такой. Раскрывая его, лепесток за лепестком, погружаясь все глубже в его существо, изучая, мое отношение к нему менялось, вместе со своим изменением взращивая в сердце тонкое, с виду хрупкое, но такое могучее, опасное чувство. Оно во мне, оно надо мной, подо мной, оно вокруг меня - оно поглотило меня.
И я приняла его.
Отдалась ему.
С этого момента я принадлежала не только себе.
Через пару дней после сверкающей чистотой комнаты, он действительно отблагодарил меня. Он принес великолепное, фиолетовое платье. Старомодное, с длинными, кружевными рукавами и каплевидным вырезом - оно потрясло меня. От него пахло романтикой, самой настоящей страстью, роскошью, но никак не дешевизной и пошлостью сегодняшних коротких нарядов. Я разволновалась и в какой-то степени обрадовалась, что тут же ринулась примерять его.
Платье, в котором расцвело наше безумие.
- Ну как? - спросила я, восторженно смотря на молчаливого мужчину.
Как и ожидалось, я не получила ответа сразу. Он сперва долго разглядывал меня, придерживающую длинные полы мягкого материала, а затем аккуратно стал подходить ближе. Я замерла, не в силах пошевельнуться. Полная луна светила в наглухо закрытое окно, в комнате неожиданно стало душно, сердце учащенно забилось.