– А теперь нравлюсь?
– Я этого не говорил, – простонал он.
– Ты сказал «тогда», а это подразумевает, что теперь все изменилось. Значит, я тебе нравлюсь, да?
– Ты... растешь в моих глазах.
– Я? Серьезно? А что я сделала? Поскольку абсолютно уверена, что ты меня ненавидел.
– Я всех ненавижу, – проворчал Карсен.
– Кроме меня.
– Нет, но я неравнодушен к твоему остроумию.
Ладно, я не стану придавать этим словам слишком большое значение.
– Да? Хорошо. А теперь повтори свой вопрос.
– Ладно... эм... – Карсен снова удивил меня, на этот раз замолкнув. Он смущенно медлил, отказываясь смотреть мне в глаза. Это выглядело... мило.
Надо же, мило.
Сперва я решила, что ошиблась, ведь определение «милый» никак ему не подходило. Карсен всегда был слишком зол и груб. Но если заглянуть под его жесткую внешность – и особенно, в данный момент – то можно увидеть, насколько он беззащитен.
– Я, эм, спрашивал, как прошел твой первый день.
– Если не считать твоих ехидных замечаний и комментариев: «Ты делаешь это неправильно», первый день был хорош.
Карсен игриво улыбнулся, и я прерывисто вздохнула, пораженная тем, как заколотилось мое сердце. Он и сам по себе был красив. Но с улыбкой? Да, можете пристрелить меня на месте, потому что, о боже, Карсен был... прекрасен.
Я лишь хотела, чтобы он улыбался почаще.
– Да, мне определенно нравится твой рот.
Похоже, предсказать, что сорвется с его губ в следующий момент, было невозможно. В одну минуту Карсен был раздражен, а потом тут же стал... обаятельным.
– Спасибо... наверное.
Его улыбка стала шире, и мое сердце забилось быстрее.
– Я не имел в виду ничего жуткого. Просто оценил, что ты не стесняешься в выражениях и не пытаешься заставить меня чувствовать... – он замолчал, хмуро сдвинув брови, а его улыбка исчезла. – Ты говоришь со мной прямо. Не ходишь по яичной скорлупе. И мне это нравится.
– А почему я должна ходить по яичной скорлупе?
На его скулах заходили желваки, а взгляд стал жестким. К слову, о непредсказуемости.
– Черт возьми, я не идиот, Эллиот.
Слова летели в меня, как кирпичи, но я отказывалась быть сбитой ими.
– Я никогда такого не говорила.
– Ты намекаешь на это, по-глупому играя со мной.
Ииии... теперь злилась уже я. Карсен вел себя так, словно я виновата, что обращалась с ним, как с человеком, а не жвачкой, прилипшей к подошве моего ботинка. Будто, несмотря на все его слова ранее, он был расстроен, что я не относилась к нему иначе.
– По-глупому? Что? Я ничего такого не делала! Я...
– Я знаю, что тебе все известно! – его глаза стали стальными, и он крепко стиснул зубы.
Мне сейчас было безумно интересно, как мы достигли этой точки. Как перешли от обычного, граничащего с флиртом разговора к тому, что Карсен кричал на меня. Из-за того, что не надевала рядом с ним лайковые перчатки?
– Я знаю, черт побери, ясно? – продолжил Карсен, каждое его слово было наполнено гневом. – Знаю, что ты считаешь меня каким-то больным ублюдком, убившим свою мать и повесившим все на отца. Черт, после того дерьма, что я вчера слышал, ты, должно быть...
– Что я должна? – вмешалась я. – Должна думать, что ты не тот, за кого все тебя принимают? Должна считать, что ты никого не убивал? Что ты невиновен? Ведь именно так я думаю.
– Я видел, как ты смотрела на меня сегодня.
– Потому что ты меня интригуешь.
– Из-за того, что я убийца?
– Нет, из-за того, что засранец.
У Карсена едва не отвисла челюсть. Он тут же закрыл рот, но вскоре снова открыл. Карсен стремительно спрыгнул со своего насеста на стойке, уперев кулаки в бедра, а его лицо стало краснее, чем лак цвета пожарной машины на моих ногтях.
– Чушь, – прошипел он, и это слово пронзило меня, как нож.
Не в силах сдержать свой гнев, я подошла к нему, нарушая личное пространство, пока мы почти не соприкоснулись. Карсен не отступил. Лишь придвинулся ближе, выпрямившись во весь рост. Он возвышался надо мной, глазами источая яд.
Это подтолкнуло меня к действию, поскольку впервые я не была заинтригована Карсеном. Я зла, как черт, а то, что он возвышался надо мной и смотрел с такой яростью, заставляло сердце колотиться как-то неправильно.
У меня сработал инстинкт «дерись или беги» и...
Я ударила Карсена коленом прямо по яйцам.
С вновь обретенной уверенностью, я склонилась над ним, когда он свернулся на полу.
– Хочешь знать, что тут было чушью, Карсен? Ты. Твое гребаное отношение. То, как разговаривал со мной весь этот день. И что в тот момент – позволь заметить, в самый первый раз – когда показал мне эмоции, отличные от гнева, ты тут же закрылся, разозлился и набросился на меня. Снова. Ты пытался меня запугать? Неверная тактика, – он встретил мой взгляд глазами, полными боли. – Мне жаль, что жизнь так тяжела, но я не буду твоей боксерской грушей.
*****
Я пришла домой, понятия не имея, что меня ждало в ближайшем будущем. Я не уволилась, но не думала, что оставила много вариантов для будущего сотрудничества на работе. Особенно учитывая, что мое колено подружилось с яйцами Карсена.
«Карсен».
Циничный мудак... тьфу!
Но даже несмотря на злость, мне было грустно. Неужели он ждал ото всех именно такого обращения? Считал аксиомой, что все видели кровь на его руках? Если так, то Карсен проживал жалкую жизнь. Неудивительно, что он так переполнен ненавистью.
– Пожалуйста, только не ломай свой ноутбук, если так злостно хлопаешь дверьми тут. Иногда я прокрадываюсь к тебе и пользуюсь им.
– У тебя есть свой.
Малёк вошел в мою комнату и удобно устроился на кровати, пока я продолжала рыться на книжных полках. Мне хотелось почитать, чтобы отвлечься от дерьмового дня, но я не находила ничего хорошего.
– Ага, но твой быстрее. А еще мне нравится иногда проверять историю поиска.
– Зачем?
– Интересно. Ты гуглишь чокнутые вещи. Могут ли рыбы улыбаться? – он усмехнулся. – Да ладно, могла просто спросить меня.
Я закатила глаза на его шутку.
– Мы умеем, – подмигнул он мне. – Что снится собакам? Верблюжья нога или верблюжачья? Последний запрос мой любимый.
Я схватила ближайший предмет – не книгу – и кинула ему в голову.
– Мне было любопытно!
Малёк рассмеялся.
– Я же говорил, – он поудобнее сел на кровати. – Так что случилось? Ты капризна, за ужином не сказала и трех слов. Плохой первый день?
– Мое колено поприветствовало яйца Карсена Уитли. Насколько это плохо по шкале от одного до десяти?
– Где-то семь с половиной, – монотонно отозвался он.
А потом до него дошел смысл моих слов. Малёк вскочил с кровати, подбежал ко мне, схватил за плечи и стал трясти. Сильно.
– Ты с ума сошла? Ударила его по яйцам? Ты хочешь умереть?
Я вырвалась из его объятий и отбежала подальше.
– Нет. И прекрати говорить такие вещи. Он не убийца.
– И откуда ты это знаешь? После... Подожди. А почему ты вообще оказалась рядом с ним? Он с тобой что-нибудь сделал? Трогал тебя, загнал в угол, пытался повлиять на тебя? Что. Произошло?
Малёк вытаращился на меня, его лицо покраснело, а вздохи были слишком короткими.
– Во-первых, успокойся. Во-вторых, нет, он не касался меня, не загонял в угол и не «пытался повлиять», что бы это ни значило. Я теперь с ним работаю. Он вроде администратора в боулинге... похоже. Но странно, Брайан никогда не упоминал об этом, – я тут же махнула рукой. – В любом случае, он просто повел себя, как какой-то придурок. Ну, даже не какой-то, а самый настоящий. И так было весь день. Но потом...
– Эллиот...
– Дай мне закончить, Малёк, ладно? – брат кивнул, и я продолжила. – Потом он стал милым, где-то на три минуты. А потом щелкнул какой-то переключатель, и он снова стал придурком. Но клянусь, Малёк, эти три минуты... Они были удивительными. Карсен показал себя... совсем другим.
Малёк ухмыльнулся, а я хлопнула его по руке.