Вахтанг подошёл к двери с номером шесть и приоткрыл, гремя засовами, окошко. Пухленькая мальчишеская физиономия высунуться не могла — не те размеры. Только нос вылез. Губы, что находились под носом и были тронуты юношеским пушком, чуть уступающим будёновскому, произнесли:
— Вахтанг, отпусти на матч по-братски. Наши ведь сегодня с казахами играют. Отомстить должны! Там не смогли победить — дома-то точно выиграют.
— Ты, Таро, с какой чинары сверзился? В своём уме? Я ещё курицу бросил… Думал, тебе чаю там надо, или сигарет.
— Три кольца дам. С камушками.
— Э, не говори ерунды.
— И цепочку золотую, грамм шесть.
— Ерун…
— Часы «Полёт». Золотые, новые. Я честное слово дам, как матч закончится — сам приду. Лет пять ведь дадут! Когда в следующий раз матч увижу красивый? Вахтанг, ты ведь меня знаешь — я с тобой в одном дворе живу. Не убегу. Да и зачем бежать! Я хочу вором в законе стать. Мне, наоборот, нужно сесть ещё по малолетке — а осталось-то полгода. Мне сейчас нужно, чтобы суд как можно быстрее прошёл, пока 18 не исполнилось.
— Где цацки? — отработавший почти пятнадцать лет в ИВС старший лейтенант Вахтанг Картвелишвили за эти годы только изжогу заработал. Чтобы выйти на пенсию, нужно отработать 25 лет, но это если просто в милиции — а Вахтанг сразу после армии попал в изолятор. Потом, закончив техникум заочный, даже офицерское звание получил. Так в ИВС год за полтора идёт — осталось ему пару прослужить. Потом пойдёт в охрану на завод — и зарплату будет получать, и пенсию. Но это потом, а деньги нужны сейчас. Надо покупать новый «Урал» — старенький его мотоцикл, ещё военный, трофейный, сдох окончательно. Заклинил поршень в цилиндре, раскурочил там всё. Что рыжьё ворованное — понятно… но у него через три недели отпуск. Вахтанг с женой и двумя дочурками собирался в Сочи к двоюродному брату, в море детей поплескать. Там и сдаст цацки. Если прикинуть, то как раз тысячи полторы должно получиться. Будет новый «Урал».
— С собой принесу.
Ну а что? Таро сидит один. Малолеток положено либо отдельно держать, либо с БСниками, ментами или погранцами бывшими — но редкие у них в Кутаисе это птицы, так что никто и не узнает. Сегодня выходной, и до завтрашнего утра никто не покажется. Да даже если и придёт кто, то не будут же сверку проводить! Утренняя уже прошла, а вечерней по выходным не бывает.
Вахтанг вздохнул и снял с пояса ключи.
Глава 12
Событие семнадцатое
— Проблема такая у меня: жена обувь снашивает моментом. Может, с ногами что, как думаете?
— Развал, схождение проверял?
— Так она почти новая!
— Э, знаешь ведь, как их сейчас делают…
Первым делом все до единого не на лавки плюхнулись, а стали стаскивать с себя мокрую и грязную одежду. Прошли в соседнее помещение, постояли, толкаясь голыми задницами, под тремя рожками с холодной водой — однако разгорячённые тела принимали это не как испытание, а как манну небесную. И прохлада, и грязь вниз побежала. Пять минут — и уже натягивают выложенную на лавку дедом Андро чистую одежду, включая и носки, и трусы, и даже французские перчатки вратарю, с прочными пупырышками.
Стали бутсы натягивать, и тут Валерий обратил внимание на обувь Севидова. Задним умом осознал, что здоровенный нападающий сегодня и не падал, и не скользил почти.
— Юра, это что за шиповки у тебя? Странные.
— Так старенькие мои, ещё со Спартака. Через Льва Иваныча договаривался. Есть в Ленинграде мастер один — Александр Иванович Мокшанов. Спортивной экипировкой занимается. Вот это и есть знаменитые «мокшановские бутсы». Ещё мы «мокшановским мячом» в дождь играли — гораздо медленнее намокает, и ровный. А заказ у него разместить только по большому блату можно было. Заходим мы с Яшиным к нему в мастерскую, а там на стелажах десятки колодок и подписаны. Да там и Игоря были.
Нетто в это время как раз заходил в раздевалку. Услышал.
— Про Иваныча? Да только у него шиповки и заказывал. У него для каждой ноги изготавливалась своя колодка, и он часами над ней «колдовал»: то кусочек кожи на подъёме подобьёт, то пятку подточит. Помню, сразу спросил меня, где на поле, как он выразился, «грязь мешу». А пальцы чёрные, все в ошмётках резинового клея. Вот он их в гриву седую запустил и изрёк: «Нападающие любят низкий, отлогий носок, защитники — носок повыше. Задники у бутс должны быть жёсткими, чтобы не гнулись, даже если на них встать ногой. В носок подставляем „бомбе“ — подкладку из подошвенной кожи. Чтобы носок не боялся сырости и не размягчался, эту подкладку обжигают спиртовым лаком. Тогда кожа ещё слегка поджаривается и становится не только твёрдой, но и почти водонепроницаемой». Говорит, не делает больше — старенький совсем, зрение потерял. А что?