— Братва! А пойдём этим тварям мусорским ноги переломаем…
Все повскакали с мест. Прихватив кто арматурину, кто палку, всегда лежащие в укромном уголке под навесом, авторитеты Кутаиси пошли под трибуны.
Событие восемнадцатое
— Любимая, у тебя шнурок развязался.
— Дорогой, у меня обувь без шнурков.
— Я знаю. Я тебя разыграл. Никакая ты мне не любимая.
Валерий Лобановский как раз говорил Юре Севидову, что такие же, как у него бутсы, нужно через Тишкова заказать в Павлодаре, на совместном предприятии с «Адидасом», а потому не сразу переключился на эту возникшую на ровном месте опасность. Мыслями был далеко. Частенько приходилось играть в дождь, или весной на только растаявшем снеге, бегать по лужам и падать и поскальзываться — а тут можно встать более устойчиво. Какое огромное преимущество над соперником. А ещё было непонятно: если и Яшину, и Нетто, и даже Севидову делали такие бутсы ещё десять лет назад, то какого чёрта об этом никто не знает, и хотя бы сборная СССР не играет в полном составе в таких шиповках?! Ну, Севидов три года в тюрьме отсидел — а Яшин? Непонятно.
Галдя на своём гортанном языке и время от времени пересыпая эту стену звука матом на русском, толпа пьяных грузин продолжала набиваться в раздевалку. Ближе всего к ним находился массажист Валерий Ким — он стал подниматься (разминал голень Степанову) и получил удар по спине палкой. Вскрикнув, рухнул на пол. Это и послужило началом побоища. Первым отреагировал занимавшийся в юности боксом Атаман — мгновенно сократил дистанцию и, придержав правой руку с палкой, от души вложился в апперкот левой. Его восемьдесят кило встретились с шестьюдесятью килограммами Таро — и произошло то, что и описал Ньютон. Пацана подбросило и через секунду полёта — куда особо лететь в небольшой раздевалке — приземлило на основную массу «деловых». Следующим в действие вступил Севидов. Левая бутса была в руках, и он, не задумываясь, расстался с произведением Александра Ивановича Мокшанова. Попал неудачно. Неудачно для одного из грузин — острые металлические шипы вскользь прошлись по уху, раздирая его в кровь. На этом раритет не успокоился и продолжил полёт. Недалеко: точно в верхнюю губу и нос другого вторженца, той самой закалённой пяткой. 3:1. Повели алма-атинцы.
Следующим под руки нападавших попался Лобановский. Он был возле Севидова, почти у самой двери, и отступать было некуда — раздевалка имела в том месте выступ, в котором не очень умело прятался туалет. Сделал шаг назад и уткнулся в стену. Она ему, наверное, и жизнь спасла. Толстенький, но подвижный и вёрткий мужик средних лет обрушил на голову кайратовского тренера арматурину — приличную такую, миллиметров шестнадцати в диаметре. Нужен был, видно, советскому футболу — потому уберегла судьба. Железяка ударила по стенке, и только после, потеряв силу и точность, обрушилась Лобановскому на ключицу. Могла и должна была на голову.
И тут в бой вступил Бубенец. Он не стал никого хватать своими огромными медвежьими лапами — он схватил не «кого», а «чего». Поднял скамейку — и как огромной недоструганной оглоблей прошёлся по всё ещё толпящимся у двери кутаисцам. Эффект был впечатляющ: кегли посыпались, и в этой куче без переломов точно не обошлось. Будем считать — 5:2.
Свой ход нападающая сторона пропустила, всему виной — всё та же скамья. Масик перехватил её за распирающую ножки перекладину и, используя как таран, врезался в нестройные ряды криминалитета. Наверное, зря: махни он ещё пару раз, и нападение было бы отбито, а так поднявшийся в этот момент с пола Таро оказался за спиной у вратаря. Хоть и с ватой в голове, но диспозицию оценил мгновенно: взвизгнув, бросился на Бубенца и повис у того на шее, стараясь повалить назад. И ведь получилось! Здоровущий, в разорванной уже на груди рубашке, грузин оттолкнул скамью, и Масик, влекомый назад Тариэлом, потерял равновесие. Выпустил скамью и стал заваливаться назад. Упал удачно — на прокладку. Прокладке же не повезло: на полу валялась та самая ударная бутса легендарного мастера, и лежала она крайне неудачно для Тариэла Гурамовича — всеми шестью хищными шипами вверх. На них-то бедовый пацан, мечтавший о карьере воровского авторитета, и угодил головушкой. Череп не пробил, но в трёх местах кожу разорвал — кровища так и хлестанула, прямо на глазах растекаясь лужицей.
Лаша Батумский, или Шуванаишвили, оттолкнул от себя скамью и шагнул вперёд, выбирая жертву — неудачное начало драки не охладило пыл. В ходе борьбы со скамьёй он выронил толстую, обструганную, и даже зашлифованную на ручке биту для игры в городки, окованную стальными кольцами — сейчас просто пошёл рукопашную. Не повезло: первым на его пути оказался Атаман. Тот нагнулся, пропуская размашистый молодецкий удар над головой, и пробил в солнечное сплетение. Обычный пивной животик, никаких кубиков. Сложился.