— А это Себастьян Флейтас, — представил парня, что с ним пришёл, Экспресс из Лимы. — Он из Парагвая.
Ну, точно. Теперь Теофило и этого узнал — видел дома по телевизору, тот на кубке Южной Америки играл за Парагвай. Самый молодой член сборной.
— Привет. А ты как здесь? А ты, Хуан? — переключался от одного великого на другого Теофило.
— Так я за мадридский «Реал» с этого года играю, — первым откликнулся молодой и опять расплылся во всю свою худую скуластую харю.
— Ты смотри… И что, завтра выйдешь? — Теофило жестом показал земляку на кресло у выхода на балкон.
— Ну, пока в запасе. Не знаю.
— А ты? — Арисага пододвинул, второе кресло человеку, сошедшему с фотографии на стене.
— А, — степенно уселся в маленькое кресло Хуан Семинарио, — было дело, поругался с тренером «Барсы» Роке Ольсеном, потом пару лет погонял мячик за «Сабадель», но надоело в этой Каталонии. Уж очень говор у них там странный. Да и не тяну Примеру уже — годков-то… Чего на банке сидеть? Вот пригласили вытащить «Кадис» из задницы, в которую они провалились. Приехал, присматриваюсь пока. Видел тебя на стадионе — думаю, чего бы земляка не навестить — а тут ещё вон Флейтаса встретил, и решили навестить коммуниста.
— Подожди, но ведь я слышал, что в Испании запрещено брать в команды иностранцев? — наморщил лоб первый негр в советском футболе.
«Земляки» презрительно скривились. Не от наивности Кубильяса — а вспомнив местные законы и продажных чиновников. Первым ответил молодой парагваец:
— Это ерунда всё. Сначала в «Малагу» ведь меня пригласили — там дали справку поддельную, что моя мать испанка и переехала в Парагвай во время Революции, уже вместе со мной, якобы к мужу-моряку. Немного погодя и паспорт испанский выдали. Я, правда, парагвайский тоже сохранил — предлагают за сборную сыграть в следующем году. Мало ли, вдруг переберусь куда-нибудь к тому времени, где таких идиотских законов нет, — Семинарио при этих словах тяжело вздохнул — он после переезда в Испанию за сборную Перу больше не играл, чтобы не спровоцировать проблем. — А ты-то как оказался у коммунистов?
Трофимка засмущался:
— Решил жениться на Сиомаре Леаль.
— На Сиомаре Анисии Орама Леаль из «Крыльев Родины»? Шутишь?!!! — Себастьян откинулся на спинку кресла и захохотал. Если бы Теофило сказал, что решил жениться на Жаклин Кеннеди, и то звучало бы более правдоподобно. Экспресс из Лимы тоже вскинул бровь и откинулся на спинку кресла, но смеяться не стал.
— Нет. Она только поставила условие, что выйдет замуж за чемпиона мира.
— Ты издеваешься, Кубильяс?! Перу никогда не станет чемпионом мира — точно так же, как и мой Парагвай. Там такие команды будут! Не жениться тебе никогда.
— Ну, насчёт вас не знаю… Я же принял гражданство СССР и уже три игры провёл за сборную. Товарищеские, правда, но забил семь мячей.
— СССР? Да… Отчаянный шаг — там же сплошные комунистас! — Флейтас оглянулся на делавшего вид, что совершенно не интересуется беседой, Ренато Дзаккарелли, посмотрел на него и Хуан.
— Это Ренато, он из Италии — тоже будет играть за наш «Кайрат».
Парни пожали друг другу руки.
— Сиомара? — ткнул пальцем в Трофимку Себастьян, обращаясь к его соседу.
— Си, — усатый кивнул головой.
Мир рухнул. Вот до этой секунды Себастьян Флейтас считал себя самым успешным южноамериканским футболистом нового поколения. Он попал в мадридский «Реал» и будет зарабатывать в разы больше самого высокооплачиваемого игрока в Парагвае. И в сборную зовут настойчиво. Удалась, блин, жизнь — и тут молодой пацан из Перу заявляет, что собирается жениться на солистке «Крыльев Родины», самой популярной испаноговорящей женщине в мире! Всех денег, заработанных Флейтасом, не хватит даже, чтобы купить себе место в первом ряду на её концерте. Ну, пусть денег даже хватит на один билет — но жениться! И плюс сборная СССР, ставшая олимпийским чемпионом и взявшая на Мире четвёртое место… Мир рухнул и никак не хотел собираться обратно из этих обломков.
Помог Арисага, задавший вопрос:
— А ты давно был на Родине?
— Только вернулся, — поскучнел Флейтас, — в отпуске был. Оттуда в Мадрид и вызвали.
— А чего кислый — там у вас всё плохо? — Трофимка тоже скучал по своим — написал уже несколько писем домой, и ответы получал, но видно было, что, опасаясь чужих глаз, родственники отделывались общими фразами типа «всё хорошо, все живы-здоровы, спасибо за деньги». Тишков дал, чтобы он переслал семье, и потом Сиомара вручила пару тысяч долларов на хорошее платье и прочие женские дела для сестры, которая собралась выходить замуж.
— Да нет, всё как обычно… Ну, выступал опять кто-то против Стресснера — так где эта политика, и где мы, — махнул рукой парагваец.