Так получилось, что в колхозе жили и работали преимущественно советские корейцы — те, кого с Дальнего Востока в 1937-м депортировали в Среднюю Азию. Андрей же Буирович Чен Ир Сон был, вероятно, самым искушённым в футболе советским гражданином корейского происхождения — много лет играл центрфорварда в лучших командах Казахстана, закончил тренерские курсы, а в 50-60-х годах был в командировке в КНДР, где фактически создал сборную и обучил тренера Мен Рэ Хёна. Тот в 1966-м сотворил сенсацию и вывел северных корейцев на чемпионат мира, а там уж они заставили нервно почёсываться не кого-нибудь, а целого Эйсебио. Сам же Андрей Буирович, вернувшись с родины исторической на родину советскую, принял предложение Хвана и в 65-м возглавил колхозный коллектив. В это время футбол в Дустлике был на таком подъёме, что председателю пришлось срочно организовывать строительство нового стадиона, уже на 15 тысяч зрителей. Эта цифра, между прочим, превосходила население посёлка — но за «Политотдел» съезжалась болеть вся округа, и команда, игравшая тогда в Первой лиге, то есть всего на ступеньку ниже советской элиты, редко расстраивала публику. С приходом же Чен Ир Сона, уже на второй год его работы, явление галактического масштаба оказалось близко как никогда: «Политотдел», ведомый капитаном Михаилом Аном и забивным форвардом Богданом Кесло, пробился в финальный «турнир трёх» за право выйти в Высшую лигу. И вот тут случилось, пожалуй, самое огорчительное событие во всей жизни Андрея Буировича. Намного хуже первой порции настоящего кимчхи, съеденной им по приезде в КНДР — от той-то всего лишь пару дней пылали непривычные к такой дьявольской остроте губы. На этот раз у тренера занялась огнём вся широкая корейская душа. Его пригласил к себе Хван и обиняками дал понять, что республиканское руководство не очень-то восхищено перспективой появлению в элите конкурента «Пахтакору». Легконогий конь Чхоллима запнулся на полном скаку и пробороздил мордой колхозное поле. В «вышку» отправилась луганская «Заря».
Ещё год Чен Ир Сон работал в Узбекистане, но и из него, и из игроков будто выпустили воздух. Оставив «Политотдел» на помощников, Андрей Буирович перебрался в Алма-Ату, где начинался его долгий и причудливый футбольный путь. Работал на кафедре физподготовки в госуниверситете и, конечно, как на работу ходил на все матчи местных клубов — и АДК во второй лиге, и элитного «Кайрата». Только сейчас наконец он смог как следует оценить игру команды, по которой уже почти десять лет сходила с ума казахская столица. Что сказать? Крепкие мастера. Вот только это можно произнести с почтением, а можно — и обронить с иронией. Высшая лига, а, вернее, класс «А», первая группа (чуть не каждый год переименовывают и регламент перекраивают, чёрт ногу сломит… Пусть уж будет просто Высшая — все равно в футболе только так и называют!) — это целых двадцать две команды, и крепких мастеров в них хоть отбавляй. Да только всегда есть те, кто покрепче других, и до «Кайрата», как пошучивали болельщики из Европейской части страны, «аппендицита чемпионата», такие почти не доезжают. Остаётся придумывать, как выходить из положения. В Алма-Ате вот придумали — одними из первых перешли на зонную защиту, пластались за каждый мяч, пропускали мало, особенно в родных стенах. Злопыхатели ворчали — «кайратовский бетон», мол, никакой красоты и полёта мысли. Так где ж творцов добыть? Нет, был один — Сергей Квочкин, правый краёк, кумир и идол, вечный лучший бомбардир. Это крайний-то! Разве его дело — рекорды бить? Но, с другой стороны, а куда деваться, если в центре вечно разобраться некому?
Здесь стоит заметить, что в чемпионате СССР результативность вообще была довольно невысокой. Нет, лидеры забивали много, порой, даже очень — но средний показатель тяжеленной гирей тянули ко дну аутсайдеры. Во значительной степени это, конечно, было обусловлено постоянным оттоком талантов в столичные и главные ведомственные клубы — случаи, когда кому-то наподобие Виктора Понедельника удавалось сделать успешную карьеру на периферии, были уникальными. Пожалуй, и Квочкина вполне можно было бы поставить с ним в один ряд, кабы его не игнорировали тренеры главной сборной страны. А ведь он, играя, на той же позиции, что и знаменитые Месхи, Метревели, да тот же Лобановский — крайнего нападающего — забивал больше, чем эти живые легенды! Но нет — из всех национальных команд Сергею удалось лишь раз съездить в турне с совершенно неофициальной сборной клубов, и на этом — как отрезало. Казахские болельщики его боготворили, товарищи по команде ещё смолоду привыкли уважительно называть Прокопычем, да и сам он ни разу не подавал виду, что в «Кайрате» его что-то не устраивает и он желает большего. Он был местным — уроженцем Усть-Каменогорска, и хоть из Северного Казахстана пришлось однажды перебраться в Южный, он чувствовал, что тут везде его родная земля, и сердечно любил её. Земля отвечала взаимностью, щедро даря силы немолодому уже футболисту, а уж он отрабатывал и за себя, и за того парня, а порой — и за всё склонное к впадению в вегетарианство нападение.