Полёт летних дней
Мир полей всегда мне снился населённым.
И не верю я, что стал он неживым.
Что маленькое солнце
собой напоминает
Подсолнух, — каждый знает!
Хотя не каждый знает,
Что маленькое солнце
подвержено затменью;
Когда лучи свободны,
а диск — окутан тенью.
Я отродясь ленива;
так мало успеваю…
Я даже не на каждом
затмении бываю!
Отнюдь не вся планета
достойно мной воспета,
Но
маленькою жизнью
я называю лето.
Язык детства
В детстве я встретила слово «зияние»,
Камнезвенящее, точно змея:
«Бездны зияли». Так это ж «сияние»!
«Бездны сияли!» — подумала я.
Дальше я встретила слово «нисходит»;
«С высей нисходит…» Вот снова секрет!
Всё-таки «сходит» он или «не сходит»?
Пусть он решается: да или нет?
Дальше узнала я слово «дерзание».
Эх, не считайте другого глупцом!
Если содержите в планах «терзание»,
Так и скажите! И дело с концом.
Не Микронезия, а Мокронезия!
В воде, в воде! А ещё? Нигде.
Была в ней пронизывающая поэзия
Галоши, плавающей в воде.
…Идёт усыпляющий дождь тропический,
Зигзаг прилива бежит впотьмах,
Молния
Картою географической
В чёрных показывается небесах.
Вижу несчётные грады и веси я,
Шапки магнолий, как сахарный снег…
Мокрые пальмы скрипят: «Мокронезия…»,
Вторит им гром: «Нантакет…», «Бробдингнег…»
И годы шли.
Исправленья законные
Принял учтиво мой скромный язык:
Молча словечки отверг неучёные
И от неправильностей отвык.
Уж не ведёт к ним тропинка заросшая!
Взрослым за ними — судьба не велит.
(Ведьмински-стар и лукав, кто нарочно
Эти неправильности говорит!)
Разве что… тёмной предутренней ранью,
В серую темь, когда все ещё спят,
Тихо и крадучись
В полуреальный —
Полуприснившийся выбраться сад?
Там, у стены крепостной,
У подножья
Яблонь кривых беззаботно присесть,
И соучастницей — тьмой бездорожья
Отгородясь от всего, что ни есть,
Камень достать из стены, самый крайний,
Красного дерева ящик извлечь;
Спит в нём, ах, спит в нём
Покрытая тайной
Храброго детства забытая речь!
На чествование сонета
Давно ли, старый друг Четырнадцатистрочник,
Мы вдаль с тобой брели под пыли пеленой?
И ты на з
амок свой глядел, король-заочник,
Из-за наружных рвов за крепостной стеной!
И мог придраться к нам по прихоти шальной,
И за нос дёрнуть нас любой прохожий склочник,
И щебнем завалить, кривляясь, всяк источник,
Откуда черпали мы воду в летний зной…
И что ж? Ты вознесён! Твоей воскресшей славе
Ведь, кажется, и я порадоваться вправе?
Пусть там, где праздник твой, меня сегодня нет,
Но я, твой преданный, бессрочный твой придворный,
Что был слугой тебе в изгнанья день твой чёрный,
Кричу издалека: «Да здравствует сонет!»
«В долгах мы. Как Сервантес! В виде шутки…»
В долгах мы. Как Сервантес! В виде шутки —
Кому он должен был — давай считать:
Жене-пройдохе. Дочери-малютке.
Гутьерресу, умеющему ждать.
Родителям. Дал
и-Мам
и— пирату.
Царя Гассана властной пятерне.
Казне. Святому Братству Просто брату.
За хлеб и воду в долговой тюрьме.