Ни в чём не взять ему умом,
А только подлостью да силой.
А норовит, чтобы о нём
Шептали: «Ловкий!», «Умный!», «Милый!»…
Но ошибаетесь, друзья,
Не поношенье — цель моя:
Без вышеназванных трюкачеств
Он был бы малый лучших качеств.
Как часто
Зрителей турнирных
Пленял бы он и ослеплял,
Когда бы выпадов рапирных
Пинками ног не подкреплял.
11
Здравствуй, господин учитель!
Кто нынче
В этом мире хрупком
Всех учит праведным поступкам?
Священник? Истинный поэт?
Актёр? Философ? Лекарь? Нет.
И не декан, и не старьёвщик,
А… НАТОВСКИЙ БОМБАРДИРОВЩИК!
Чего не повидали вроде?
Премногих подняли на свист…
Но вот вам — новое в природе:
Бомбардировщик — моралист!!!
12
Жалоба
Нынче в хозяйстве моём
Долго царит запустенье.
Где Ариаднина Нить?
Где Золотое Руно?
Нету! Кастальский Родник
Сохнет без примененья.
Дерзкий подкидыш Зоил —
Ходит не порот давно…
Посвящение
Певец растленья маленьких детей!
Накалыватель бабочек на спицу!
В курортной романистике твоей
Я чую грифа! Зрю гиену-псицу!
А кто тебе сказал, что ты звезда?
Да; иногда бывает гений грубым.
Но смачным — никогда. Но красногубым,
Но масляным, но хищным — никогда.
Вернулся к нам, однако ж, Мезозой.
И где бы он тебе ни кинул «Здравствуй», —
Уж из камней выглядывает глаз твой
Под крокодильей чувственной слезой.
И уж ходить не надо за экватор,
Чтобы с тобой столкнуться, аллигатор!
Памяти Янины Дегутите [71]
Распахнувшая пурпур свой,
Вновь болезненно сжала
Лепестки с морозной росой
Чаша розы. Держава,
На багор навалясь, бросив рупор,
Ту страну оттолкнула,
Где до времени роза пурпур
На ветру распахнула.
Погляди! — Литва отплывает
На отколотой льдине
С тихой женщиной посередине,
Той, каких не бывает!
Её дело — стихов её свитки.
Её имя — Янина.
Скрип её заповедной калитки —
Словно звон пианино.
Погляди: под ноябрьскою тучей
В океан, полагаясь на случай,
Вильнюс мчит с ускореньем!
Сообщая холодный, горючий,
Водяной вкус — кореньям;
Всем кореньям, куреньям, соленьям,
Спящим в каждой квартире
(Дух крысиной кладовки
С оленьим
Силуэтом на сыре).
Дух невольничьих трюмов (где трюфли
Не растут) — колоссален!
Стенки трюмные влагой набухли…
Но и льдины уж нет… Пересядем
Под обноски снастей не поющих,
Парусов не надутых…
Мчат пловцы промеж бурь вопиющих
В те края, где не ждут их.
В неисправных бесправных просторах
Ничего им не светит.
Трюмных крыс, на предательство скорых,
Там, как родичей, встретят.
Но не нужен там ясень карминовый,
Серых башен камень наследный;
Там не надобны: ни соловьиный
Саломеи
[72]напев, ни Янины
Стих последний и хрип последний.
Спасибо за осень!
Спасибо за осень!
(Но дело не в грядках,
Не в грузе плодов, ослепляюще-сладких,
Не в кадках с продавленным дном, —
Не полно ли о съестном?)
Спасибо за то, что тропинки не круты,
Что вечность вмещается в ёмкость минуты,
Что можно себе повелеть
Не слишком о лете
Жалеть.
Спасибо за осень с оранжевым клёном,
За озеро с полупрозрачным тритоном,
За этот нежданный покой,
За отдых, желанный такой!
За то, что аллея не вдруг поредела.
Что поздно менять, — подвергать
переделу
Удачно сложившийся день.
Что в бездны глядеть было лень…
Что завтра? Уж так ли она безгранична —
Жизнь красок? Но, как бы там ни было,
нынче —
Я знаю, что есть у меня
Цвет неба
вчерашнегодня!
Весна уязвима. У красного лета
И недруги есть и завистники где-то…
Спасибо за осень! — за то,
Чего не отнимет никто.
Спасибо за осень с кудрявой травою.
За греющий свет кирпичей под листвою.
За строчку из «Аннабель Ли».
За солнце у края земли.
За первые звёзды, зеркально-гранёны.
За ветер… За ясеня лист обронённый…
За то, что минуту вернуть
Нельзя. А вернув, — обмануть
Нельзя. Спасибо за осень!
Гимн детективу
Люблю толковый детектив!
Где рыщет ловкий коллектив
Сыскменов! Где лежит, шикарен,
На нежном бархате — алмаз, —
В лучах, — как в иглах дикобраз
Или как палица с шипами…