Способность добиваться желаемых результатов часто ассоциируется с обладанием определенными ресурсами, поэтому мы обычно используем сокращение и определяем власть как обладание относительно большим количеством ресурсов; таких элементов, как население, территория, природные ресурсы, экологическая мощь, военная сила, политическая стабильность. Власть в этом смысле означает владение старшими картами в международной игре в покер. Если вы показываете высокие карты, то другие, скорее всего, сбросят свои руки. Конечно, если вы плохо разыграете свою руку или станете жертвой блефа и обмана, вы все равно можете проиграть или, по крайней мере, не получить желаемого результата. Например, после Первой мировой войны США были крупнейшей державой, но не смогли предотвратить ни приход к власти Гитлера, ни Перл-Харбор. Превращение потенциальных силовых ресурсов Америки в реализованные требует продуманной политики и умелого руководства. Но начинать надо с козырей.
Традиционно проверкой великой державы была «сила для войны». Война была главной игрой, в которой разыгрывались карты международной политики и доказывались оценки относительной силы. С течением веков, по мере развития технологий, менялись источники силы. В аграрной экономике Европы XVII–XVIII вв. население было важнейшим ресурсом власти, поскольку оно обеспечивало базу для уплаты налогов и набора пехоты (в основном наемной), и это сочетание людей и денег давало преимущество Франции. Но в XIX веке растущая роль промышленности принесла выгоду сначала Великобритании, которая управляла волнами с помощью флота, не имевшего аналогов, а затем Германии, которая использовала эффективную администрацию и железные дороги для транспортировки армий для быстрых побед на континенте (хотя Россия имела большее население и армию). К середине ХХ века, с наступлением ядерной эры, США и СССР обладали не только промышленной мощью, но и ядерными арсеналами и межконтинентальными ракетами.
Сегодня основы власти отходят от акцента на военную силу и завоевания. Парадоксально, но одной из причин этого стало ядерное оружие. Как мы знаем из истории «холодной войны», ядерное оружие оказалось настолько мощным и разрушительным, что его применение стало слишком дорогостоящим, за исключением теоретически возможных экстремальных ситуаций. Вторым важным изменением стал рост национализма, который усложнил для императоров задачу управления пробудившимся населением. В XIX веке несколько авантюристов с горсткой солдат завоевали большую часть Африки, а Британия управляла Индией с помощью колониальных сил, составлявших ничтожную долю коренного населения. Сегодня колониальное господство не только широко осуждается, но и обходится слишком дорого, как показали обе сверхдержавы «холодной войны» во Вьетнаме и Афганистане. Распад советской империи последовал за распадом европейских империй на считанные десятилетия.
Третьей важной причиной являются социальные изменения внутри великих держав. Постиндустриальные общества ориентированы на благосостояние, а не на славу, и не приемлют больших потерь, за исключением случаев, когда речь идет о выживании. Это не означает, что они не будут применять силу, даже если это чревато потерями, как это было во время войны в Персидском заливе в 1991 году или в Афганистане сегодня. Но отсутствие воинской этики в современных демократических государствах означает, что применение силы требует тщательного морального обоснования для обеспечения поддержки населения (за исключением случаев, когда на карту поставлено выживание). Грубо говоря, в современном мире существует три типа стран: бедные, слабые доиндустриальные государства, часто представляющие собой хаотичные остатки распавшихся империй; модернизирующиеся индустриальные государства, такие как Индия или Китай; постиндустриальные общества, преобладающие в Европе, Северной Америке и Японии. Применение силы является обычным делом в первом типе государств, еще приемлемым во втором, но уже менее терпимым в третьем. По словам британского дипломата Роберта Купера, «большое количество самых могущественных государств больше не хотят ни воевать, ни завоевывать». Война по-прежнему возможна, но сейчас она гораздо менее приемлема, чем столетие или даже полвека назад.
Наконец, для большинства современных великих держав применение силы поставило бы под угрозу их экономические цели. Даже недемократические страны, испытывающие меньше моральных ограничений на применение силы со стороны населения, вынуждены учитывать ее влияние на свои экономические цели. По словам Томаса Фридмана, в условиях глобализации экономики страны дисциплинируются «электронным стадом» инвесторов, контролирующих доступ к капиталу22. Ричард Роузкранс пишет: «В прошлом дешевле было захватить территорию другого государства силой, чем развивать сложный экономический и торговый аппарат, необходимый для получения выгоды от коммерческого обмена с ним». Императорская Япония использовала первый подход, создавая в 1930-х годах Сферу совместного процветания Большой Восточной Азии, но роль Японии как торгового государства после Второй мировой войны оказалась гораздо более успешной, что привело ее к превращению во вторую по величине национальную экономику в мире. Сейчас трудно представить себе сценарий, при котором Япония попыталась бы колонизировать своих соседей или преуспела бы в этом.