— Вы правы. Я знаю, что ждет меня дома, но все, что я могу сделать — это расследовать дело об исчезновениях в Закари, даже если уверена в том, что они имеют отношение к остальным восьми.
— Похищения сейчас происходят намного севернее Батон-Руж, — говорит Скарпетта. — Возможно, похититель считает, что этот район стал слишком рискованным.
— Единственная надежда на то, что Закари принадлежит к восточному округу Батон-Руж, тогда он вне юрисдикции окружной полиции. И всесильная рабочая группа не может мной командовать.
— Расскажи мне о делах.
— Так. Самое последнее. Все, что мне известно — что вообще кто-либо знает — оно произошло на второй день после Пасхи, то есть около четырех дней назад, — начинает Ник. — Гленда Марле, учительница, сорок лет. Она преподавала в школе, где я училась. Блондинка, голубые глаза, симпатичная, умная. Разведена. Детей нет. Вечером во вторник она пошла в придорожный бар и заказала там копченую свинину. У нее синяя «хонда-аккорд» девяносто четвертого года. Видели, как она ехала на юг по Мэйн-стрит. Затем она исчезает, ее брошенную машину находят на стоянке возле школы. Конечно, в рабочей группе полагают, что у нее было свидание с одним из студентов и дело никак не связано с другими, якобы, это имитация. Чушь!
— На стоянке возле школы, — задумчиво замечает Скарпетта. — Значит, он говорил с ней, выяснил все про нее, возможно, спросил, где она работает. Она ответила, затем они пересели в его машину. Или он подкрался к ней незаметно.
— Что наиболее вероятно?
— Я не знаю. Большинство серийных убийц подкарауливают своих жертв. Но они не придерживаются строгих правил, хотя многие знатоки хотели бы считать по-другому.
— Другая женщина, — продолжает Ник, — исчезла за день до моего приезда сюда. Иви Форд. Сорок два года, блондинка, голубые глаза, довольно привлекательная, работала кассиром в банке. Дети были в это время в колледже, муж в командировке в Джексоне, Миссисипи. Иви находилась одна в доме, когда кто-то позвонил в дверь. Снова никаких следов борьбы. Ничего. Исчезла бесследно.
— Не могла она исчезнуть бесследно, — говорит Скарпетта. Она прокручивает в голове все возможные сценарии, приходя к очевидному выводу: у жертвы нет причин бояться нападающего, пока не становится слишком поздно.
— За домом Иви Форд все еще наблюдают? — Скарпетта явно сомневается в последнем, ведь прошло столько времени.
— Ее семья живет в этом доме. Не представляю, как люди могут возвращаться туда, после того что произошло.
Ник хотела добавить, что она бы никогда не вернулась, но это ложь. Когда-то давно ей пришлось это сделать.
— А машину нашли? Я имею в виду дело Иви Форд. Осмотрели ее машину?
— Да, мы там... то есть, вы же знаете, я была здесь, — Ник недовольно морщится. — Но я получила подробный отчет и уверена, там хорошо поработали. Мои ребята сняли каждый отпечаток. Самые четкие проверили по базе данных ФБР. Никаких зацепок. Я думаю, это ничего не значит, кто бы ни похитил Гленду Марле, он не был в машине. Поэтому там не могло остаться его отпечатков. На дверных ручках тоже кое-что есть, но все отпечатки ее.
— А ключи, бумажник, например, какие-нибудь личные вещи?
— Ключи в замке зажигания, записную книжку и бумажник нашли на стоянке примерно в двадцати футах от машины.
— Деньги? — спрашивает Скарпетта.
Ник качает головой:
— Чековая книжка и кредитки на месте. Она не носила при себе много наличных. Все деньги из бумажника исчезли. Шесть долларов тридцать два цента там было точно, потому что в баре она заплатила десятку, и ей дали сдачу. Я попросила проверить, потому что пакета с едой в машине не оказалось. Чека, естественно, тоже. Мы поехали в этот бар и попросили найти ее чек.
— Получается, что похититель взял и еду?
Это странно. Больше похоже на ограбление, чем на серийное убийство.
— Есть данные, какую-нибудь из остальных восьми женщин ограбили? — спрашивает Скарпетта.
— Говорят, что бумажники всех восьми были пусты, брошены вблизи от места похищения.
— Отпечатки?
— Точно не знаю.
— Может, они смогли определить ДНК с отпечатков, если он оставил их на бумажнике?
— Я не знаю, что удалось сделать полиции Батон-Руж, они никому не говорят. Но ребята из моего отдела проверили, что могли, включая бумажник Иви Форд, и обнаружили ее ДНК и еще одну, которой нет в архивах ФБР. Вы же знаете, Луизиана только начала внедрять базы данных ДНК, поэтому остается еще много незарегистрированных образцов.
— Но у вас есть один неизвестный образец ДНК, — заинтересованно подытоживает Скарпетта. — Хотя он вполне может принадлежать кому угодно. Проверяли ее семью?
— ДНК не их.
Скарпетта кивает:
— Тогда нужно подумать, кому еще понадобился бумажник Иви Форд. Кому, если не похитителю?
— Я думаю об этом день и ночь.
— А самое последнее дело? Гленда Марле?
— У окружной полиции есть улики. Результаты экспертизы еще не готовы, несмотря на то, что дело спешное.
— При обыске машины использовали ультрафиолет?
— Да. Ни-че-го, — раздраженно отвечает Ник. — Ни места преступления, ни трупов, как в кошмарном сне. Если бы хоть удалось найти тело. У нас хороший судебный следователь. Вы о нем слышали? Доктор Сэм Ланье?
Скарпетта качает головой.
8
Окна кабинета судебного следователя восточного округа Батон-Руж выходят на Миссисипи, прямой линией уходящую вдаль. Рядом находится бывшее здание Конгресса, ставшее местом гибели коварного и бесстрашного Хью Лонга[1].
Стоя около окна своего кабинета на четвертом этаже правительственного здания, доктор Сэм Ланье задумчиво смотрит вниз, где Миссисипи несет свои серые воды мимо казино и военного эсминца Соединенных Штатов к старому мосту. Доктор Ланье — подтянутый мужчина шестидесяти лет, его седые волосы аккуратно расчесаны на пробор. В отличие от многих людей его положения, он старается не носить строгих костюмов, если не выступает в суде или не посещает политические собрания, где этого нельзя избежать.
Он бы мог состоять в политической партии, если бы не презирал политику и всех кто с ней связан. Противоречивый по природе, доктор Ланье носит одну и ту же одежду каждый день, даже если встречается с мэром: удобные ботинки, пригодные для любой погоды, темные свободные брюки, тенниску с вышитым значком судебного следователя Батон-Руж.
Привыкший все тщательно анализировать, он снова воскрешает в памяти строки письма, полученного вчера утром с рассылкой из Национальной Академии Юстиции. Он был ее членом вот уже много лет. Большой конверт с эмблемой Академии был запечатан. Доктор даже не догадался, что его вскрывали, пока не нашел внутри него еще один запечатанный конверт. Он был адресован ему, обратный адрес был написан от руки крупным почерком: Техас, Департамент юстиции, Полунская тюрьма. После долгих поисков в Интернете доктору удалось установить, что в этой тюрьме содержат приговоренных к смерти. В письме было следующее:
Здравствуйте, Monsieur Ланье
Конечно, Вы помните мадам Шарлотту Дард, которая так нелепо и неожиданно покинула этот мир 14 сентября 1995 года. Вы присутствовали при вскрытии, чему я, откровенно сказать, завидую, ведь мне ни разу не приходилось бывать на такого рода операциях. Очень скоро меня казнят, поэтому я могу открыть Вам некоторые секреты.
Тот, кто убил мадам Дард, очень умен.
Mais non[2]! Это был не я.
Интересующий Вас человек бежал в Палм-Дезерт вскоре после смерти мадам Дард. Но там его уже нет. Имя и местонахождение этого человека Вы должны узнать сами. Настоятельно рекомендую вам найти себе помощника. Я мог бы предложить кандидатуру великолепного детектива, Пита Марино. Мы с ним очень хорошо знакомы по моим приключениям в Ричмонде. Конечно, Вы о нем слышали.