Когда Дуза меня избил, я выиграл время. Паула купила мне еще немного. Один рывок, и мои руки будут свободны. Если бы мои ноги были свободны, я бы не стал ждать. Как бы то ни было, с тремя из них мне пришлось подыграть.
«Доктор Вилья, пожалуйста, магнитофон».
"Воды!" - прохрипел я.
«Сеньор Картер перестанет притворяться, или полковник вернется к девушке». Вилла проверила портативный компьютер Sony, когда Мертенс представил мое признание.
«Прочтите это до конца», - сказал он, держа бумагу перед моими глазами.
«Ничего не могу читать без воды».
В ведре еще оставалось немного, и Дуза держал его, пока я давился и глотал.
«А теперь прочти, и никаких фокусов», - приказал Мертенс. Он был потрясен этим возбуждением.
"А что насчет девушки?"
«Даю слово, что ее больше не тронут». Он приложил руку к сердцу.
Ее не тронут, ее застрелят, как только я уйду с дороги.
"Прочтите Картера! Прочтите!" Бумага задрожала перед моим лицом, когда Вилья поднес микрофон ко рту.
Они убьют меня, как только признание будет записано на пленку. Когда они оба будут рядом, я смогу найти их с Хьюго. Остался Дуза, который был вне досягаемости. Помимо его собственной кобуры 45-го калибра, ему удалось конфисковать Вильгельмину, и она застряла у него за поясом. Если бы я мог подобраться к нему поближе, я бы взял «Люгер» и застрелил их всех.
Мне удалось трижды испортить признание, прежде чем Вилла предупредил меня, что, если я не спроектирую должным образом, Дуза снова начнет стругать Паулу.
На четвертом дубле я был готов. Когда я подошел к строке «У меня нет времени сообщать подробности», я собирался предоставить несколько своих. У меня не было шанса. Когда я прочитал: «За этим актом ядерного геноцида стоит двоякий план», Шредер просунул голову в проход и испортил мое выступление.
"Мертенс!" - рявкнул он по-немецки. «Мы не можем сдерживать отсчет. Вы должны идти немедленно!»
«Через минуту», - взвизгнул Мертенс. "Теперь ты все испортил!"
«Нет времени спорить. Вы оба нужны сразу, иначе нам придется прервать».
Он ушел прежде, чем Мертенс успел топнуть ногой.
"Полковник может
заняться записью, доктор, - предложил Вилла, передавая диктофон и микрофон Дузе, направляясь к входу без дверей.
«Хорошо, хорошо! Полковник, начните запись с самого начала. Я хочу, чтобы он был жив, когда я вернусь. Когда его тело будет найдено в Штутгарте, я хочу, чтобы его можно было узнать». Он убежал прочь.
Паула снова была в сознании, но глаза ее остекленели от шока. Ее голова кружилась, как будто она не могла понять, что происходит. Дуза ухмыльнулся мне, когда он подошел, держа бумагу в одной руке, микрофон в другой.
Я плюю на его новую форму. Когда он отреагировал, глядя вниз, я оборвал последнюю прядь, удерживающую мои запястья. Мои руки, освобожденные от шеста, закрутились, как пружины. Я схватил левой рукой за его шею, и когда я прижал его вплотную, моя правая толкнула Хьюго в низком и сидбном движении.
Его крик был воплем мучительного неверия. Он пытался оторваться от смертоносного клинка, но теперь моя рука была вокруг его спины. Его шея выгнулась, голова запрокинута, глаза и рот открыты Аллаху, его руки пытались схватить меня за запястье.
У меня не было к нему пощады. Он ничего не заслужил. Я выпотрошил его, как рыбу, от живота до грудинки, и отбросил прочь. Он спустился с мяуканьем, подтянув ноги в позе эмбриона. Пока он метался, пиная пятками, без особого успеха пытаясь удержать свои внутренности, я перерезал веревку из тех, кто держали мои ноги. Наконец моя рука легла на кнопку самонаведения. Мониторы Шестого флота улавливают мой сигнал.
Паула не знала, что происходит, и у меня не было времени рассказать ей. Ее глаза были подобны агату, когда она смотрела, как полковник пытается пробиться в рай. Он все еще копался в море собственной крови и кишок, пока я ее высвобождал. Я видел, что она снова упала в обморок, что в данных обстоятельствах было неплохой идеей.
Я поднял Вильгельмину с пола, обработанную Doosa's Danse Macabre. Я также снял с него пистолет 45-го калибра и нашел в его кармане свою обойму с зажигательными веществами.