Они выскочили на широкий проспект.
Две легковые: след в след.
Впереди — красный «жигуленок» с девчонками. За ними — белая «Нива» Хлынова…
Стиснув зубы и отчаянно матерясь, Чума с трудом вписывалась в крутые повороты. Таню уже вовсю бросало из стороны в сторону, она больно билась плечом о дверцу машины, а один раз «жигуленок» подбросило так, что девочка прокусила губу.
Погоня не могла продолжаться слишком долго — силы были неравны. Хлынов прекрасно водил, и со стороны казалось, что он играет с жертвами в кошки-мышки. То специально отстанет, то, напротив, притрется сзади почти вплотную и начинает сигналить.
— Вот падла! — выругалась Чума. — Ну, я его!..
— Ты что?! — заорала Таня.
— Держись!..
— Что ты хочешь сделать?!
— Держись, говорю!..
Чума резко надавила на тормоз, подставляя багажник «жигуленка» под удар, но Хлынов легко разгадал ее маневр и спокойно ушел в сторону.
— А, черт! Не получилось…
— Что не получилось?! — отчаянно закричала Таня. — Мы чуть-чуть не разбились!
— Да сиди ты!
— Что?!..
— Заткнись, говорю! Заткни свою пасть и не возникай! — грубо закричала Чума. — Не видишь, кранты нам настали…
Мелькнули и остались позади какие-то железные фермы, старые пакгаузы, огромные склады и разбитые вагонные скелеты.
«Жигуленок» летел не разбирая дороги.
— Лишь бы подвеска выдержала! — проорала сквозь шум Чума.
— Какая подвеска? — не поняла Таня.
— Блядская!
— Что?!
— А…
Чума взглянула в зеркальце и вдруг с удивлением обнаружила, что белой «Нивы» позади уже нет. Все еще не веря в чудо, она проехала метров пятьдесят и лишь потом резко ударила по тормозам.
— Ах! — вскрикнула Таня, едва не разбив лоб.
Машина замерла как вкопанная.
— Ничего тормоза. Держат, — машинально отметила Чума. — Где же он?
— Кто? — слабо спросила Таня, она сжала руками виски, постепенно приходя в себя после бешеной езды.
— Кто кто… — передразнила Чума, однако веселья в ее голосе не было. — Дед Пихто и бабка с пистолетом, вот кто! Ты что, совсем соска?!
— Не поняла.
— Ну, соска, девочка, — пояснила Чума.
— Да нет, я мальчик! — вдруг взорвалась Таня. — Педрила вот с таким членом! — Она ударила себя по сгибу локтя, поясняя фразу.
— Ого! — искренне восхитилась Чума. — А девочка растет. Вот что значит воспитание.
— Воспитание, да не твое, — парировала Таня.
— А чье же?
— Я бы сказала тебе, но ругаться неохота…
— Ой, ой, ой, какие мы! — Чума захохотала.
— Кончай ржать, подруга. И лучше объясни, что за гонка такая.
— Наконец-то слышу слова не девочки, но бляди, — пошутила Чума. — Так ты ничего не поняла?
— Нет, — честно призналась Таня.
— Ну ты даешь! — восхитилась Чума и в двух словах популярно объяснила, что за ними гнался, видимо, какой-то опер.
— А почему ты думаешь, что опер? — наивно спросила Таня.
— А кто же еще?.. Хотя… — Чума задумалась. — В твоих словах что-то есть. И мне он тоже показался странным. Ведь мог тысячу раз объехать и перерезать дорогу… Странно.
Чума нахмурилась и замолчала.
Тане вдруг стало страшно. Она огляделась. С тоской в глазах, с непониманием, с робкой надеждой, что все это — страшный сон, который вот-вот закончится. Она вдруг вспомнила глаза человека в «Ниве».
Есть такие места, которые сразу же хочется обойти стороной, — неприятно. Есть такие мысли, которые сразу же хочется забыть, — мерзко. Есть такие люди, с которыми никогда не хочется встречаться, — страшно.
Человек, который сидел за рулем белой «Нивы», воплощал в себе сразу три ипостаси — он был неприятен, мерзок и страшен. Но страха, пожалуй, больше.
— Надо дергать отсюда, — сжав губы, проговорила Чума.
Она завела машину, тронулась с места, свернула в переулок, где в это время не было ни единой машины, и уже собиралась прибавить скорость, как в то самое время увидела перед собой «Ниву», которая мчалась прямо на них. Чума изо всех сил вдавила педаль тормоза и закричала:
— Сука-а!!!
— Что?! — встрепенулась Таня. — Что там?!
— Он!
«Нива» мчалась на них и через несколько длинных-предлинных мгновений, практически не снижая скорости, врезалась в их «жигуленок» лоб в лоб.
Не причинив девочкам ни малейшего вреда! В отличие от их автомобиля, капот которого был основательно смят.
Вокруг не было ни души — какой-то мистический переулок без машин и прохожих. Только в нескольких окнах показались лица любопытных.
Хлынов вышел из своей машины и неторопливо пошел к девочкам. Таня с округлившимися от ужаса глазами смотрела, как он к ним приближается, не в силах вымолвить ни слова.