Ему было в высшей степени приятно наблюдать за этой девчонкой, видеть, как в ее глазах появляется страх, как заполняют эти глаза слезы, как нарастает в них страх, превращаясь постепенно в самый настоящий животный ужас.
Он подошел к ней, взял ее за ворот блузки и одним рывком обнажил Тане грудь. Девочка вскрикнула.
— Кричи, кричи, — подбодрил он ее с улыбкой. — Сильней кричи, это лучше, чем если бы ты молчала.
Таня не могла оторвать от него глаз, наполненных ужасом.
Хлынов чуть наклонился и взял в ладони ее небольшую грудь. Не отрывая от нее своего внимательного взгляда, он сжал пленнице грудь, сначала потихоньку, но потом все сильнее и сильнее. Таня молчала, испуганно глядя на своего мучителя.
— Ну? — сказал он. — Что же ты не кричишь?
И сжал ладонь изо всех сил. Таня вскрикнула и застонала.
— Хорошо, — отметил он. — А теперь приступим к делу посерьезнее.
Он взял инструмент, похожий на плоскогубцы, поудобнее захватил между железными захватами розовый сосок Таниной груди.
Таня поняла, что страх, который обуревал ею до этого, — ничто. Потому что сейчас она почувствовала такой ужас, который словами передать невозможно.
— Я откушу этот сосок, — сообщил ей Хлынов, и Таня почувствовала, как кровь леденеет в жилах. — И дам его тебе. И ты его проглотишь. Поняла?
— Пожалуйста… — пролепетала Таня.
— А если ты его не проглотишь, — добавил Хлынов. — Я откушу тебе второй сосок. Всю грудь, по кусочкам, отщипну, если не проглотишь. Поняла?
Таня молчала, ей казалось, что все это неправда, что сейчас все прекратится, что-то вот-вот произойдет, и она проснется. Но она не просыпалась, и этот кошмар продолжался вопреки всем ее мольбам.
И когда он сдавил свои страшные плоскогубцы и невыносимая боль пронзила ее, и когда она закричала истошно от этой всепоглощающей боли, — даже тогда она не проснулась, а, наоборот, потеряла сознание. Голова ее дернулась и поникла.
Хлынов поднял ей голову, оттянул веки, внимательно посмотрел — глаза Тани закатились, и обморок был самый настоящий.
Он отступил от нее на шаг и с сожалением произнес:
— А, черт!
Взял со стола пузырек с нашатырным спиртом, привычным жестом откупорил его и поводил под носом у своей пленницы. Таня очнулась тут же, открыла глаза, встретилась с его взглядом и вскрикнула.
— Нет!
— Да, — сказал он ей. — От меня не так-то легко избавиться.
И тут Таня, вопреки всем его ожиданиям, снова потеряла сознание.
— Что такое? — пробормотал он.
После нашатырного спирта сознание не теряют. Но эта девочка, видимо, была слишком нежной. Он почувствовал, как ЭТО растет, ширится и откликается в кончиках пальцев легким покалыванием. Да, с этой девочкой будет приятно, весьма приятно проводить время, но для этого ее нужно соответствующе подготовить. Она станет жемчужиной в его коллекции, да это так и будет, черт его побери!
Он привязал ее руки к подлокотникам ремнями, еще раз посмотрел на Таню взглядом настоящего хозяина и вышел.
Чуме казалось, что ее кожа вот-вот слезет вместе с одеждой. Окно было узким, и если кто и смог бы пролезть через него, то только она, Чума. К тому же боль в ноге давала о себе знать очень чувствительно, а локти были содраны о бетонную стену, когда она залезала в окно: подпрыгнула на здоровой ноге, зацепилась за край окна, повисела, собираясь с силами и, подтянувшись, схватилась за противоположный край. А потом стала проталкивать свое маленькое тело сквозь крошечный проем. Это было невозможно, но Чума это сделала. А что, люди в некоторых ситуациях и на три метра прыгают.
Она наконец вытолкала из окна свое тело и упала на газон. И от боли снова потеряла сознание.
Тут ее Хлынов и нашел.
…— Кажется, у меня для тебя кое-что есть, — сказал Акимов Никите.
Он дал Котову две фотографии.
— Можешь опознать?
Никита взял фотографии в руки и посмотрел. Достаточно было одного взгляда, чтобы тут же вскочить.
— Где они?
— Знаешь их? — внимательно смотрел на него Петр.
— Не томи, Петя, — сказал ему Котов. — Это Генка и Андрей. Они уехали вместе с Татьяной. Вернее, Татьяна уехала с ними. Где они?
— Ими активно занимается уголовный розыск, Никита.
— Что они натворили?
— Вооруженное ограбление банков, Никита. Это тебе не халам-балам.
— Как ты сказал?! — переспросил Никита побелевшими губами. — Ограбление?!
— Да, Никита.
— Так, — пробормотал Котов. — Так-так- так. Ну, и где они?
— Поехали, — сказал Акимов и посмотрел на Безрукова. — Ты с нами?