— Ничего, справишься, — отозвался Схимник. — Только прячь получше, учти — мне хорошо — и вам неплохо. И веди себя разумно, не забывай, что тебя здесь ждут.
Слава пожал плечами, провел тыльной стороной ладони по разбитой губе, ухватил Чалого и с большим усилием поволок его массивное тело к соснам. На полдороги он остановился и крикнул:
— Слышь, Схимник, может сделаешь одолжение, скажешь, как ты нас вычислил?!
— Вернешься, скажу, — ответил Схимник и снова повернулся к Наташе. — Ну, так что? Мы больше не юлим, едем спокойно, общаемся спокойно — ты и Вячеслав?
— А ты…
— А я не ищу твою мать, как мне было сказано — в придачу.
Наташа поникла.
— Ну, что, договорились?
— Договорились. Ну, а тебе-то это зачем? Слушай, ты ведь знаешь, кто я, верно? Когда я на тебя смотрела, ты знал, к а к я смотрела. Ты знаешь, кто я. Как же так могло получиться, подневольный человек? Кто твой хозяин?!
Тонкая улыбка едва тронула губы Схимника.
— Бесполезный разговор.
— Ты знаешь, кто я.
— Знать и верить — не одно и то же.
— Ты начинаешь верить. Иначе почему ты спросил, что я вижу внутри тебя? Ты ведь очень хочешь это узнать, правда?
Он отступил от нее на шаг, и Костя в «спортидже» в отчаянье прошипел: «Ну куда же ты?!»
— Послушай, Схимник, ну ты можешь мне хотя бы сказать, отчего погибли эти люди? Может, у тебя есть какие-то догадки? Я уверена, что я здесь не при чем! Как вышло, что люди вдруг покончили с собой ни с того, ни с сего?!
— Покончили с собой, — протянул Схимник немного задумчиво. — Нет, не знаю. Я бы хотел узнать, что же ты на самом деле из себя представляешь, но это как раз таки не в твоих интересах, верно? Ладно, поговорим уже по дороге, сейчас у нас с тобой разговор не получается. Сейчас вернется твой приятель и поедем, и так кучу времени потеряли!
— А по чьей вине?! — Наташа попыталась изобразить в голосе язвительность, но получилось плохо. — Слушай, просто вопрос, не по теме, можно? — не дожидаясь ответа, она кивнула в сторону Славы, который тащил труп в сторону леса. — Почему вот так? Это обязательно было нужно вот так? Если ты какой-то там профессионал, почему ты их просто… ну, не… обязательно было убивать?
Схимник посмотрел на нее с искренним любопытством.
— Ты имеешь в виду, что в данном случае это неразумно? Или тебе жаль пару отморозков, которые бы грохнули твоего друга, с удовольствием тебя бы тут разложили, потом грохнули бы и тебя, а завтра бы даже не вспомнили об этом? Может тебе и Ганса жаль, и прочих, им подобных?! Какие чувства можно испытывать к гнилым щепкам?!
— Нет, не жаль, но… видишь ли, просто я знаю цену человеческой жизни, — сказала Наташа устало. — С недавних пор знаю. То, что я вижу внутри людей, огромно, оно значительно — это Вселенная, целая система… и когда все это рушат ради собственного удовольствия или ради выгоды…
— Ты думаешь, я убиваю ради удовольствия? — спросил Схимник с возрастающим интересом и неожиданно спрятал пистолет во внутренний карман куртки. — Может, ты вообще знаешь, почему я убиваю? Я-то знаю, а вот ты? Может махнемся информацией, а? Баш на баш?!
Он снова вернулся на прежнее место и теперь стоял в свете фар «спортиджа» — высокий, темный, страшный. Он внушал Наташе безотчетный, животный ужас, и ей казалось, что она еще никогда не видела столь равнодушного и странного человека, а то, что было внутри него…
… рвать жизнь на куски, не чувствуя ни вкуса, ни голода…
Он был бы великолепной натурой!
Кроме того, Схимник явно был не прочь затеять какую-то свою игру, но игр с нее хватит. Пусть он только приведет ее к тому, кто все это делает, кто, если правы Слава и Костя, виноват в смерти ее клиентов — вот его она убьет с удовольствием. Да, вопреки всем своим принципам, с удовольствием! И даже знает, как!
— Вот так, вот так, — бормотал Костя, опершись одной рукой о сиденье водителя, — вот так, мужик, стой. А ты, Наташка, отойди, ну, пожалуйста, отойди, что ж ты там торчишь! Забыл ты, мужик, про меня, да? забыл, тебе и в голову не могло прийти, что увечного с собой потащат, ты бы, конечно, не потащил, верно?!
Его рука наткнулась на Наташин пакет, и от легкого хруста он вздрогнул, испугавшись, что его услышат снаружи, но когда он глянул в стекло, то увидел, что Наташа и Схимник по прежнему стоят к нему спиной и успокоился. Его взгляд упал на рулон ватмана, торчащий из пакета, и он едва сдержался, чтобы не отдернуться назад.
— Ладно, — резко сказал Схимник, — все! Давай-ка, забирай из машины свое барахло, если оно там есть, и смотри, без глупостей! Вон идет твой приятель!
Наташа осторожно обошла его и дернула ручку покореженной дверцы, а Схимник остался стоять, следя за ней и за темным силуэтом Славы, который быстро шел к ним со стороны леса. Не без усилия открыв дверцу, Наташа протянула руку за своим пакетом… и едва не вскрикнула, когда Костя осторожно сжал ее локоть.
— Тихо! Покажи ему картину, — шепнул он. — Сделай так, чтоб он остался на месте, и покажи ему картину, только сама в сторонку отойди!
Наташа взяла пакет, захлопнула дверцу и повернулась. Ее пальцы подрагивали на листе ватмана. Сжав губы, она медленно подошла к Схимнику, который застыл в свете фар «спортиджа», спокойно глядя на нее. Наташа обошла его, так что они оба оказались в паре метров прямо перед бампером урчащего джипа.
— Ты вот говоришь, что не веришь в меня? — произнесла она медленно и потянула из пакета лист. — А хочешь поверить? Хочешь узнать правду?
— Что это? — настороженно спросил он и шагнул назад, и Слава, подошедший почти вплотную к машине, остановился, недоуменно глядя на них и пытаясь понять, что происходит.
— Как что? Одна из моих картин. За которыми так упорно гонялся твой хозяин. Посмотри сам, ради чего все это затеялось. Или ты боишься? Это ведь всего-навсего кусок бумаги… а что может сделать человеку кусок бумаги?
— Очень много, — сказал Схимник, и она впервые услышала в его твердом голосе легкую неуверенность. — Так что…
Стоя почти вплотную к нему, Наташа развернула картину, и взгляд Схимника мгновенно метнулся в сторону, но тотчас вернулся к просохшим мазкам туши, словно зацепившись за них, и глаза его широко раскрылись. Он склонил голову набок и, бурно задышав, вдруг резко подался к листу, вытянув руки, со странно голодным выражением лица, и Наташа сунула картину в эти жадно протянутые к ней руки и отскочила к Славе, оставив Схимника в веере бледно-желтого света. Его пальцы вцепились в ватман, и он уставился вглубь картины, плотно сжав губы, и на его скулах заходили желваки, точно он отчаянно боролся с тем, что видел, но уже не мог оторваться от него, словно картина была оголенным проводом под напряжением, и равнодушно-каменное выражение его широкого лица взорвалось, выпуская наружу изумление, ярость, ненависть, боль… и увидев это, Костя нырнул вниз и изо всех сил нажал рукой на педаль газа. «Спортидж» весело рявкнул и рванулся вперед, врезавшись в стоявшего перед ним человека. Удар не был достаточно сильным для того, чтобы убить, но Схимник упал, выронив картину, и Слава, выйдя из оцепенения, бросился к нему, навалился сверху и изо всех сил ударил головой о землю. Но пальцы Схимника тотчас ожили и вонзились ему в кожу за мочками ушей, и Слава отпустил его и отвалился в сторону, судорожно дергая ртом и закатывая глаза, и теперь уже Схимник навис над ним, оскалив зубы и продолжая давить… и тут он дернулся, издав странный горловой звук, дернулся еще раз, и на этот раз Слава сквозь густеющую пелену услышал мягкий звук удара. Пальцы, выжимавшие из него жизнь, ослабли, в лицо ему брызнуло что-то теплое, и тяжелое тело Схимника навалилось на него, придавив к земле. Задыхаясь, Слава с трудом столкнул его с себя и приподнялся на локте, мутно глядя на Наташу, которая стояла рядом, и ее рука с намертво зажатым в побелевших пальцах камнем ходила ходуном.
— Умница, — прохрипел Слава, сел и схватился за голову, пытаясь выбраться из кроваво-черного тумана. Наташа уронила камень, наклонилась к Славе, и он поднялся, держась за ее плечо.
— В машину, — пробормотал он. — Хватай картину и бегом в их машину!
Она не отреагировала, и Слава слегка тряхнул ее, заставив оторвать взгляд от тонкой струйки крови, вытекающей из растрепавшихся волос Схимника.