Очень немногие имели доступ в «кабинет», и сам он приглашался сюда нечасто — только по очень важным и неотложным делам или в том случае, когда Хозяину приходило в голову проявить свое дружеское расположение к работнику и дать почувствовать его для себя ценность. Тогда он усаживал его в монументальное кресло ампир и подносил рюмку коньяку. Но сейчас, отворяя дверь в хозяйское святилище, Схимник уже знал, что вызвали его этим утром по делу.
Войдя, он увидел, что Хозяин в «кабинете» не один — рядом с ним за малахитовым столом сидел не знакомый ему худощавый человек в светло-сером френче с плотно забинтованным лицом — видны были только тонкие губы и внимательные поблескивающие глаза. На овальной столешнице лежали бумаги и сотовый телефон, смотревшийся здесь совершенно нелепо.
— Заходи, присаживайся, — предложил Хозяин и пригладил ладонью и без того аккуратно уложенные густые серебристые волосы — поседел он очень рано, когда ему не было и тридцати. — Познакомься с одним из моих лучших кадров, Сканер, так сказать, — он едва заметно улыбнулся, — пресссекретарем. Прессует очень умело. И с общественностью хорошо работает. А ты, Схимник, этого человека запомни — сейчас это, конечно, несколько проблематично, но через недельку-другую здоровье его поправится окончательно. Жить он будет здесь, у меня, и ему понадобится охрана — хорошая охрана, понимаешь меня?
— Да, Виктор Валентинович, — ответил он, разглядывая Сканера сквозь полуопущенные веки. То, что Хозяин назвал нового человека прозвищем, его насторожило. По прозвищам он обращался к действительно близким людям, прочие небрежно назывались по фамилиям. Имен для Хозяина, кроме, конечно, своего собственного, жены и дочери, не существовало. Сканер осторожно протянул руку — широкая ладонь, короткие пальцы, розовые и гладкие, словно конфетки, — пальцы, не знавшие физического труда. Схимник пожал протянутую руку, и она тотчас вывернулась из его пальцев, и он почувствовал, что Сканер его боится. Взгляд забинтованного человека метнулся туда-сюда по темно-зеленой столешнице, а потом остановился на перстне Схимника, и в нем появилось любопытство.
— Вот и хорошо, — произнес Виктор Валентинович почти с отеческой лаской. — А теперь к делу. Значит, похоже, девушка-то наша в Киеве объявилась?
Схимник покосился на Сканера, но Виктор Валентинович милостиво качнул ладонью.
— Говори, говори, не стесняйся.
«О-па!» — сказал Схимник сам себе. Вслух он, впрочем, этого не сказал.
— Ну… если то, что произошло, можно счесть за ее появление, то да. Вы сказали докладывать, если где-то на территории будут странности…
— Ты хоть скажи толком, что произошло!
— За Тарасенко наблюдали двое — нормально наблюдали, без всяких проблем. А сегодня ни с того, ни с сего один из них вдруг избил другого монтировкой, потом выскочил из машины, начал бегать с воплями по двору, раздирать себе лицо, за каким-то прохожим погнался. Менты его с трудом повязали. Но точной информации у меня еще нет — человечек один так, навскидку, отзвонился по ходу дела. Нужно время, Виктор Валентинович.
— Это она! — Сканер вдруг резко, взволнованно подался вперед. — Это точно она. Именно так она и рассказывала… и в письмах… именно это я видел!
— Не суетись, помолчи! — грубовато сказал Виктор Валентинович. — Вначале проверить надо, может, парень просто хорошо принял или… — он сделал жест возле виска, потом зло произнес: — Проглядели! Надо же, девчонку проглядели! Черт знает что — одни по сторонам не смотрят, другие палку перегибают — совсем молодежь разболталась, отупела! Господи, господи, скоро не с кем будет работать!.. Надо поговорить с этими идиотами — что там было, как… Я хочу знать, каким образом она умудрилась это сделать, где спряталась… ведь она должна видеть лицо, да?
— И глаза, — негромко сказал Сканер. Голос у него, как и рукопожатие, теперь оказался осторожным и каким-то шуршащим. Человек с перстнем отвернулся от него — теперь он смотрел только на Виктора Валентиновича.
— Боюсь, не получится. Один на дурке, другой умер час назад в реанимации.
Рот Виктора Валентиновича плотно сжался.
— Во сколько все это произошло?
— Ночью, около двух.
— Замечательно. Просто чудесно. Значит-таки, высунула нос. Значит, начала кое-что понимать, клиентов отслеживать. Но зачем она себя обнаружила?
— Молодая, глупая, мести хочет. А может случайно получилось.
— Ладно, — Виктор Валентинович хрустнул пальцами. — Значит нужно искать ее в Киеве.
— Вы так думаете? — Схимник слегка качнул головой. — А мне кажется, что ее там уже нет.
— А ты все же поищи. Нет, не сам, ты мне нужен здесь. Пошли людей, там с кем-нибудь свяжись.
— Киев — не Крым, — хмуро отозвался Схимник, — у меня там связей нет. Хорошо, что тех нашли. Вы же понимаете — люди, транспорт — все это надо найти, да и засветка лишняя. У нас и так уже были проблемы с хохляцкими ментами.
— Ну, это твои проблемы — сам же там ситуацию из-под контроля выпустил. Удивил ты меня, честно говоря. Как же так вышло: и Гащенко потеряли, и в аварию влетели, и труп лишний в поселке образовался — просто рекорд! Нет, нет, — Виктор Валентинович покачал в воздухе указательным пальцем, заметив, что Схимник собирается что-то сказать, — не оправдывайся, я знаю, что ты скажешь, — не тех людей тебе дали. Ты всегда с любыми умел работать.
— Одному мне как-то душевней работается, — заметил Схимник, снова разглядывая нового «ценного сотрудника».
— Это не тот случай, чтоб одному, — Виктор Валентинович ласково провел пальцами по малахиту. — Так. Твой Гунько звонил ей еще раз?
— Ну звонил. А что толку? Мы же пока не можем ей доказать, что ее приятель жив, вот она трубку и бросает. Пока она не сможет с ним поговорить — тут рассчитывать не на что.
— Очень плохо. Что там с этим Новиковым? — Виктор Валентинович встал и неторопливо подошел к копии со скульптуры Лоренцетти «Мертвый мальчик на дельфине». Остановился и начал внимательно ее разглядывать.
— Врачи говорят, надежда пока есть. Я положил его в вашу больницу, охрану поставил, а больше от меня ничего зависит. Не моя вина, что Бон ему пулю в голову засадил. Сергеев сказал, что вы…
— Во-первых, изначально не надо было позволять, чтобы тебе самому голову проломили! Как это могло случиться, а, Схимник? Они я еще понимаю, но ты?..
— Скажите… а… эта девушка… она вам ничего не показывала? — вдруг снова нерешительно подал голос Сканер, и сонный взгляд обратился на него. — Может, она показывала вам… какой-нибудь рисунок?
— Нет.
Не поворачиваясь, Виктор Валентинович усмехнулся.
— Это будет тебе уроком — нельзя недооценивать творческих людей. Нашли, наконец, Чалецкого и Семакова?
— Да, в Ялте. Как и предполагалось, оказалось, что сергеевских мальчиков отправили в лучший мир. Семе глотку перерезали, Чалому башку прострелили.
— Кто, узнавал?
— Похоже, кто-то из ялтинских. Какая-то у них там завязка вышла из-за бабья…
— Это что же — вместо того, чтобы работать, они… — Виктор Валентинович резко повернулся. На его лице была ярость.
— Я всегда говорил, что они абсолютные дебилы, особенно Семаков, — подтвердил Схимник с явным удовольствием.
— Хорошо, беру свои слова обратно, извини. Это Сергеева люди, да?! Очень хорошо! Я с ним поговорю! — Виктор Валентинович вернулся к столу. — Значит так! Киевский случай проверить. С мебельщика глаз не спускать. Постарайся найти кого-нибудь на киевские вокзалы. Из Волгограда людей не убирать — пусть поводят ее девочку еще пару дней. А потом — все! Откровенно говоря, надоело мне Чистову по головке гладить — не может никак решиться — придется подбодрить! Мать ее так и не нашли? Ищите! Кстати, Схимник, не подскажешь, почему она интересовалась твоим здоровьем?