Когда Вита подошла ко входу, из дверей, чуть не сбив ее, выскочила съемочная бригада и, скользя по снегу, помчалась к одному из микроавтобусов на стоянке. Вита с любопытством глянула им вслед, потом скользнула за медленно закрывающуюся дверь. Хмурый человек на вахте осведомился о цели ее визита и, узнав цель, почему-то очень обиделся и куда-то позвонил, а потом сердито объяснил Вите, как найти кабинет начальника отдела кадров.
Открыв дверь, она подумала, что мачеха сильно постарела с тех пор, как им доводилось встречаться в последний раз, а ее худоба стала уже нездоровой. Но взгляд запавших глаз остался прежним — пронзительный и жадно-любопытный, он быстро обмахнул Виту сверху донизу, оценил вид и качество одежды и обуви, макияж, прическу и состояние кожи на лице, а потом Виктория положила на столешницу ладони с длинными худыми пальцами, похожими на паучьи лапки, недовольно произнесла:
— Ну, здравствуй.
Вита не стала смущенно мяться в дверях, дожидаясь приглашения войти и сесть, а закрыла за собой дверь, прошла в кабинет, отодвинула от стола один из удобных мягких стульев и непринужденно расположилась на нем.
— Привет, тетя Вика, — весело сказала она и, вздохнув, облокотилась на стол. Это не понравилось Виктории, и она нервно стукнула своими золотыми кольцами по столешнице. — Ну, как дела? Вот наконец-то выбралась к тебе в гости — ты же все меня звала, звала, а я, дрянь такая, все никак не заходила! Ты рада? Я тоже.
— Конечно, — произнесла Виктория немного растерянно и поправила в мочке уха золотой листик с бриллиантиком. — Но это так неожиданно… тебе следовало позвонить. Я уже собираюсь домой. У тебя какое-то дело ко мне?
Вита неопределенно покрутила в воздухе пальцами.
— Так… и дело, и не дело. Решила тебя проведать. С возрастом, знаешь ли, стали накатывать родственные чувства, как никогда начинаешь сознавать значительность и святость семейного очага, как бы велик он не был. Родная кровь всегда зовет. Мне начало недоставать общения с родственниками, тетя Вика.
Виктория вздрогнула, откинулась на спинку кресла и посмотрела в окно, за которым в густеющей темноте кружились пушистые снежные хлопья. Потом сказала с внезапным раздражением:
— Я смотрю, с возрастом ты нисколько не изменилась. Так и не научилась себя вести! Не удивительно, что ты до сих пор не замужем. Не трать мое и свое время на глупые разговоры — говори прямо, зачем пришла?! И перестань называть меня тетей! Никакие мы с тобой не родственники!
— Ну, зачем же ты так? — укоризненно произнесла Вита, облокачиваясь о стол и второй рукой и почти ложась на столешницу, с трудом подавляя в себе желание немедленно разругаться с тетей Викой, как когда-то давно. — Три месяца в восемьдесят третьем ты была очень даже родственница. Да и позже, когда мой дражайший батяня и мамулин Василий Алексеевич…
— Ну хватит! — Виктория резко встала из-за стола и подошла к небольшому шкафчику в углу кабинета, и Вита, как и раньше, невольно восхитилась ее великолепной осанкой. — Что ты хочешь — чтобы я у тебя прощения попросила?! Тогда я была молодой… по-другому на вещи смотрела и жизнь тогда была другой. Да, мы позволяли себе… некоторые вольности, но мы же за это и поплатились, Жора и Лена так точно! А на меня посмотри! Видишь, что со мной творится?! Вот уж что называется бог не фраер — все видит… Но это жизнь, Вита, и ты судить меня не имеешь никакого права! С тобой всегда обращались хорошо, любили… как могли.
— Скорее когда могли, — добродушно заметила Вита, подперев кулаками подбородок. — Не боись, тетя Вика, я пришла вовсе не для того, чтобы попытаться выбить из тебя извинения. И не для того, чтобы занять у тебя денег, — добавила она, заметив, что тонкие губы Виктории слегка скривились в снисходительной усмешке. — Я пришла только попрощаться.
На лице Виктории появилось удивление, и она снова поправила сережку, словно та являлась для нее неким источником сил и уверенности.
— Ты уезжаешь?
— Да, — Вита тяжело вздохнула, глядя, как с рукавов ее пальто на темную столешницу скатываются капельки воды. — Так уж получается, что уезжаю. Через две недели. Возможно, я уже не вернусь сюда.
— Бог ты мой! — воскликнула Виктория, картинно прижав к груди сцепленные пальцы, и Вита без труда уловила в ее голосе плохо скрытую радость. — А мама… Ольга Ивановна знает?! Куда же ты едешь?!
— Ну-у, тетя Вика, — Вита повернула к ней улыбающееся лицо, — не все так сразу. Я же говорю — зашла попрощаться. Любви между нами никогда не было, но мы с тобой все-таки не чужие люди. Я бы не хотела оставлять здесь о себе плохую память и уезжать с чувством неустроенности. Ты же знаешь, с возрастом учишься не только оглядываться назад, но и видеть и анализировать. Я пришла от чистого сердца, а ты думаешь, — она обвела рукой кабинет, — в этом официозе можно по-людски поговорить? Ведь твой рабочий день уже закончился? Пойдем куда-нибудь, в тихое местечко, посидим, поговорим, а?
— Ну, я не знаю… меня ждут дома, и ужин… — Виктория замялась, покусывая тонкие губы, и снова потянулась к сережке. — Вита, это так неожиданно, у меня совершенно другие планы были на вечер. Если бы ты позвонила…
— Почему-то мне кажется, что если бы я позвонила, то ничего бы не вышло, — Вита встала. — Я не отниму у тебя много времени. Ну, решайся, — она обошла стол и прислонилась к столешнице, глядя на Викторию с просительной улыбкой. — Ты видишь — розы покраснели в долине Йемена от песней соловья… А ты, красавица…
— А! — Виктория махнула рукой. — Ладно! Тем более, раз ты уезжаешь… Сейчас, я позвоню домой.
Наблюдая, как она набирает номер, Вита улыбалась совершенно искренне. Она была довольна. Спустя две недели ее действительно не будет в городе, а когда по возвращении им доведется столкнуться с Викторией на улице, она уж придумает убедительное объяснение. Вита хорошо знала, насколько мало у нее было шансов вытащить мачеху на разговор, знала, что разговор этот может получиться только в уютной расслабляющей обстановке, а чтобы Виктория оказалась вместе с ней в этой обстановке, нужен был очень серьезный предлог. А еще она знала, что так просто Виктория говорить с ней о работе не станет и уж тем более не выложит ничего про кого-то из своих сотрудников только потому, что она, Вита потребует или попросит ее об этом. Виктория не любила отвечать на вопросы, она любила рассказывать только сама.
Поймав такси, Вита отвезла Викторию в небольшой уютный ресторанчик «Княжна», всегда нравившийся ей кухней, спокойной обстановкой и хорошей живой музыкой. После доброй порции судака по-русски и большого бокала белого вина Виктория размякла, подобрела, и к тому времени, как подошел черед кофе и ликера, они с Витой разговаривали уже почти как родственницы. Преподнеся Виктории довольно убедительную легенду о том, куда и почему она уезжает, рассказав о работе в «одном компьютерном магазине», а также несколько эпизодов из личной жизни, чтобы Виктория не потеряла интерес к разговору, Вита в свою очередь начала выспрашивать ее о семье и о работе, от общих вопросов переключилась на частные, осторожно вставила фамилию Кужавского в связи с кое-какими знакомствами и рекомендациями, а также, якобы, личной симпатией, и вскоре убедилась, что не зря решила поговорить с мачехой. Виктория Петровна оказалась женщиной осведомленной, и вскоре веганский оператор почти наполовину выступил из тени неизвестности, где до сих пор находился для Виты. Так же она, к своему удовольствию, узнала о его очередной пассии и паре приятелей. Это было очень кстати.