Он принялся порхать по магазину, взмахивая руками, как бабочка крыльями, и показал мне, как чистить большой аквариум, как бросать мучных червей в клетки лягушек и жаб и где хранятся щетки и метелки, которыми подметают пол. В просторном подвале под магазином хранились запасы корма для рыб, сачки и другой инвентарь, и еще под краном, из которого капала вода, мокло в большой банке что-то напоминающее на первый взгляд сырое баранье сердце.
При ближайшем рассмотрении это оказался тугой комок нитевидных червей — тубифексов. Эти светло-красные червячки — любимый корм не только для рыб, но и для некоторых пресмыкающихся и земноводных.
Оказалось, что кроме очаровательных существ, красовавшихся на витрине, в магазине было множество других животных: в разных ящиках сидели жабы, ящерицы, черепахи и блестящие, будто лакированные змеи, а в аквариумах отдувались мокрые лягушки и шевелили бахромчатыми, похожими на вымпелы, хвостами тритоны. После нескольких месяцев, проведенных в сухом, пыльном и бесплодном Лондоне, этот магазин — для меня, по крайней мере — был настоящим раем.
— Ну вот, — сказал мистер Ромили, когда мы уже все посмотрели. — Начнете с понедельника, да? Ровно в девять. И пожалуйста, не опаздывайте!
Я, конечно, не сказал мистеру Ромили, что только безвременная смерть помешает мне быть здесь ровно в девять часов утра в понедельник.
И вот в понедельник без десяти девять я уже расхаживал под окнами магазина, пока не появился сам мистер Ромили в длинном черном пальто и черной шляпе, мелодически позванивая связкой ключей.
— С добрым утром, с добрым утром, — пропел он. — Очень рад, что вижу вас вовремя. Отличное начало!
Мы вошли в магазин, и я сразу же приступил к работе: сначала нужно было протереть почти совершенно чистый пол, а потом накормить рыбок небольшими комками извивающихся тубифексов. Очень скоро я понял, что добрейший мистер Ромили не имеет никакого представления о привычках и нуждах своих подопечных. Почти все клетки были устроены в высшей степени неудобно для обитателей, да и аквариумы, по правде сказать, тоже. Кроме того, мистер Ромили придерживался теории, что если животное приняло какой-либо корм хоть один раз, то его можно продержать на этой пище всю остальную жизнь. Я решил, что придется заняться оформлением клеток и вообще надо немного облегчить жизнь наших питомцев, но я знал, что здесь необходима осторожность, потому что мистер Ромили, сказать по правде, был самый настоящий консерватор.
— Мистер Ромили, а что, если ящерицам и жабам вместо мучных червей дать что-нибудь новенькое? — спросил я однажды.
— Новенькое? — повторил мистер Ромили, и глаза его за стеклами очков округлились. — А что именно?
— Для разнообразия можно попробовать хотя бы мокриц, — сказал я. — Я всегда кормил своих рептилий мокрицами.
— Вы в этом уверены? — спросил мистер Ромили.
— Абсолютно уверен, — сказал я.
— Но им это не повредит, а? — спросил он испуганно.
— Нет, — сказал я. — Они обожают мокриц. Разнообразная пища гораздо полезнее.
— Но где же мы их достанем? — уныло спросил мистер Ромили.
— Да их полно в любом парке. Хотите, я попробую набрать немного?
— Ну, хорошо, — неуверенно сказал мистер Ромили. — Только если вы абсолютно уверены, что это им не повредит.
Я пошел в парк после обеда и вернулся с большой банкой, доверху набитой мокрицами. Хранил я их в мокрых листьях внизу, в подвале. Когда мне показалось, что лягушкам и жабам приелись мучные черви, я дал им попробовать сочных мокриц. Поначалу мистер Ромили заглядывал в клетки с таким перепуганным видом, словно боялся, что все наши амфибии и рептилии передохли. Но когда он убедился, что они не только благоденствуют, но и начинают поквакивать в своих клетках, его восторгу не было границ.
После этого я занялся двумя очень крупными и кроткими леопардовыми жабами из Северной Африки. Дело в том, что мистер Ромили представлял себе Северную Африку в виде бескрайней пустыни, над которой день и ночь пылает солнце и температура никогда не опускается ниже сорока градусов в тени, если там вообще бывает тень. Поэтому он заточил этих бедняг в крошечный террариум со стеклянной стенкой, над которым ослепительно сияли две мощные электрические лампы. Несчастные жабы сидели на голом белом песке — ни единого камешка, чтобы спрятаться от жгучего света, — и только ночью, когда мы отключали весь свет в магазине, температура там немного падала. От всего этого глаза у них стали мутными — казалось, что они страдают катарактой, — кожа высохла и потрескалась, а подошвы лапок воспалились. Я знал, что одно упоминание о столь вопиющем новшестве, как пересадка жаб в другую клетку, повергнет мистера Ромили в священный ужас, и поэтому попробовал исподволь создать жабам немного более сносные условия. Для начала я стащил на кухне у мамы немного оливкового масла, дождался, пока мистер Ромили уйдет на обеденный перерыв, и натер маслом обеих жаб. Кожа у них перестала трескаться. Потом я достал в аптеке мазь — пришлось объяснить, к немалому удовольствию аптекаря, для кого она понадобилась, — и намазал им лапки. Это немного помогло, но все же лапки у них еще болели. Еще я достал мазь «Золотой глазок», которую обычно прописывают собакам, и обработал жабьи глаза — мазь оказалась чудодейственной. Каждый день, когда мистер Ромили уходил обедать, я устраивал им теплый душ, и они просто блаженствовали. Они сидели, благодушно раздувая горлышко и моргая глазами, и, если я слегка передвигал струю, они сами ползли по клетке, чтобы снова забраться под душ. Однажды я положил в клетку горсть мха, и обе жабы тут же закопались в него.