— Я — Ричард Шанти, — сказал он. — Магнус хотел видеть меня.
Пока его вели в дом, держа за руки, Шанти сумел восстановить дыхание. Только сердце никак не хотело вернуться к привычному медленному ритму, но не потому, что он был не в форме. Ричард Шанти волновался за судьбу дочерей.
Охранники провели его наверх в кабинет, но там никого не оказалось. Они стали ждать.
Где-то в доме послышались крики и плач. Шанти узнал голоса.
Нет, нет, нет.
— Где Магнус, черт возьми? — прокричал он в лицо охраннику, что стоял слева.
— Занят, — ответил тот, плотоядно улыбаясь.
— Мне необходимо встретиться с ним. Ему необходимо встретиться со мной. Сейчас же.
— Когда освободится, тогда и придет, — сказал охранник и добавил: — Может быть.
Какого черта Магнус задумал? Это чудовище было сейчас с его девочками. Что он уже успел натворить?
— Послушайте. Скажите ему, что я знаю, где искать Джона Коллинза. Скажите ему, что я знаю, где скрывается пророк Джон и его люди.
— Скажешь сам, когда он придет.
— Нет. Вы должны сказать ему об этом сейчас же. Поверьте, он очень ждет эту информацию. Нельзя терять ни минуты.
— Я уже сказал: сообщишь сам.
— Отлично. — Шанти набрал в легкие как можно больше воздуха и прокричал во всю мочь: — Магнус! МАГНУС! Я знаю, где Коллинз. Я могу провести тебя к нему сейчас же.
Охранники крепче сжали его руки.
— Угомонись, Шанти, — угрожающе произнес тот, с которым Шанти разговаривал.
Он закричал еще громче:
— МАГНУС! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? Я ЗНАЮ, ГДЕ ОН. Я ПРОВЕДУ ТЕБЯ К НЕМУ.
Охранники толкнули Шанти, и он ударился об стену. Висевшая на стене картина в раме со стеклом упала на пол; стекло разбилось, и осколки рассыпались по половицам и ковру. Шанти почувствовал, как к его шее прикоснулось лезвие ножа. Он сглотнул, и кончик лезвия проколол кожу.
— А теперь ты заткнешься, мистер Ледяной Рик, или я нарисую тебе новую улыбку, — проговорил охранник.
Выбора не было.
В коридоре послышались тяжелые шаги, и дверь в кабинет с шумом распахнулась.
— Что за чертовщина? — Магнус был в халате, и тонкая ткань не скрывала того, насколько он был сексуально возбужден. Он взглядом оценил обстановку. — Кто разбил картину?
Охранники переглянулись.
— Это он, мистер Магнус, — сказал один, а второй добавил: — Плохо себя ведет.
— Кто ему позволил это сделать, интересно?
Охранники молчали.
— Я правильно расслышал тебя, Шанти? Ты сказал, что сможешь провести нас к убежищу Коллинза?
— Да. Прямо сейчас.
— Почему бы тебе просто не рассказать нам о месте, и мы сами туда отправимся?
— Я мог бы это сделать, но я сам был там всего один раз. Думаю, было бы вернее, если бы я шел первым, вспоминая дорогу.
— Как хороший скотник чует запах коровьего дерьма, так я чую ложь. Ты мне врешь.
— Нет. Я не лгу. Если вы хотите, чтобы я указал вам путь, я это сделаю. Но лучшие проповедники Великого епископа уже отправились на поиски. Если вы хотите, чтобы ваши люди опередили их, тогда возьмите меня с собой.
— Черт! Черт! — вскричал Мясной Барон. — Ты грязный обманщик… откуда им известно, где он?
Шанти пожал плечами. Он заметил, как дрожит тело Магнуса. И не только от злости. Дергалась даже его голова.
— Я им сказал, — ответил он.
— Не верю ушам своим. Ты сказал Великому епископу, где скрывается этот худосочный шизофреник со своими ублюдками?!
— У меня не было выбора.
— Смерть — это слишком легкое наказание для твоей жены и твоих дочерей, Шанти. Слишком легкое.
— Если бы я не сказал им, то меня бы здесь не было, и я не смог бы передать вам эту информацию, мистер Магнус. Я не указал им самый короткий путь. Есть вероятность, что они немного поплутают. Я выгадал для вас время, а вы здесь стоите и тратите его впустую. Вы хотите взять Коллинза или нет?
— Никто не смеет разговаривать со мной в таком тоне, Шанти.
— Я проведу ваших людей к убежищу, и вы возьмете Коллинза, но мне нужны ваши гарантии, что моя семья не пострадает.
Магнус осклабился.
— Ты даже себе не представляешь, как она пострадает.
— Мистер Магнус, если вы хотите по-прежнему контролировать город, торопитесь. Время не ждет. Обещайте, что не причините вреда моей семье.
— Мое приглашение заслуживало особого внимания, Шанти. Ты опоздал. Очень сильно опоздал. А я не люблю, когда меня не уважают.
— Что вы с ними сделали?
— О, я еще не начал ничего делать. Я имею в виду, по-настоящему. Пока не начал.