— Прошу вас, мистер Магнус. Хотя бы позвольте мне помочь…
— Тащите его вниз, Бруно. По черной лестнице.
Бруно, положив свою тяжелую руку на плечо Бернарда, спросил:
— Вызвать Рубщика, сэр?
— Нет, не надо. Я сам все сделаю. И приведи вниз всех остальных из ночной смены. Я хочу, чтобы они увидели, что происходит с некомпетентными работниками.
Когда она снова открыла глаза, это было пробуждение ото сна, а не возвращение из черноты обморока. Она помнила все. По крайней мере, на это надеялась.
В дверь тихо постучали. Она не успела сказать, что можно войти, как дверь уже отворилась. Он улыбался ей, и его взгляд был исполнен тревоги. Было ли в нем сожаление? — подумала она.
— Как ты себя чувствуешь, Мэри?
— Лучше.
— Вот и хорошо. Этот шарлатан, должно быть, и впрямь способен творить чудеса, как сам утверждает.
Ей не хотелось разочаровывать Великого епископа, но она считала, что доктор был абсолютно бесполезен. Старый дурак. Теперь она и сама понимала, что с ней.
— Епископ… думаю, у меня не так много времени, и…
— Перестань, Мэри, ты поправишься.
Его руки были сильными и теплыми, а их прикосновение успокаивало. Это были руки мужчины, которого ей хотелось бы узнать ближе.
— Я умираю. Вы это знаете, знает это и Феллоуз. Неизвестно только, как долго я протяну.
— Мэри, пожалуйста. Не говори так…
— Епископ, мой дорогой Великий епископ, вы должны выслушать меня сейчас. Если не выслушаете, у меня для этого больше не будет шанса.
Великий епископ вздохнул.
— Хорошо. Говори.
— Вы ведь помните, я приходила поговорить с вами об одном деле?
— Конечно.
— Так вот, я провела дополнительное расследование.
— И что ты обнаружила?
— В этом-то и проблема. Официально — ничего. То есть в буквальном смысле ничего.
— Не понимаю.
— Я просмотрела все папки, чтобы восстановить ход событий. Так вот, я обнаружила, что не хватает одной-единственной записи, доклада об инциденте.
— И какой номер был у инцидента?
— Я не помню. С каждым днем я буду помнить все меньше и меньше, поэтому вы должны запоминать вместо меня.
Она сжала его руку, и он ответил тем же.
— Я запомню, Мэри. Обещаю.
— Я даже не знаю, важно это или нет. И если это важно, то я не понимаю почему. Но вы должны это знать и выяснить, что все это означает. У меня с самого начала было нехорошее предчувствие. Что-то в нем не так.
— В ком?
— В Ричарде Шанти.
— Это Ледяной Рик?
— Да. Он не тот, кем считается.
— Я тебя не понимаю.
— Он не горожанин.
— У него нет статуса? Откуда ты знаешь?
— Я не знаю, откуда я это взяла. Но с ним что-то не так. С ним и его дочерьми.
— Лишить статуса такого человека… ты должна понимать, как это отразится на общественном мнении.
Она кивнула.
— Я понимаю. В полной мере. Но у меня есть ощущение надвигающейся угрозы, Ваша светлость. Что-то ужасное должно произойти с Эбирном и его жителями. И это как-то связано с Ричардом Шанти.
Великий епископ откинулся на спинку стула, как будто что-то обдумывал. Мэри Симонсон внимательно на него смотрела.
— Я не был уверен, стоит ли волновать тебя в твоем состоянии, — наконец сказал он, — но, раз уж зашел разговор… думаю, тебе следует знать. В городе больше нет электричества. Кто-то разрушил газовую станцию. Все запасы газа уничтожены.
— Боже. Кто это сделал?
— Это мог быть только Джон Коллинз. Даже Магнус не настолько безумен, чтобы воевать с «Велфэр» таким самоубийственным способом. Хотя он тоже, кажется, не тот…
— В каком смысле?
— Он не тот, кем был раньше. Власть испортила его.
Епископ явно что-то недоговаривал, но она не стала задавать ему наводящие вопросы, а вместо этого спросила:
— Что вы будете делать?
— Ну, Магнусу я, разумеется, не стал ничего говорить, но все свободные проповедники сейчас направлены в Заброшенный квартал на поиски пророка Джона и его убежища. Мы должны найти Коллинза, прежде чем это сделает Магнус, и представить его поимку как акт священной войны против неверных. Отсутствие электричества, возможно, нам даже на руку. Так нам будет легче восстановить верховную власть «Велфэр» и заставить горожан чтить Господа превыше всего, как это было в старые добрые времена.
Она на мгновение закрыла глаза и помолилась за возвращение прошлого, за то, чтобы мясным бароном стал человек, уважающий «Велфэр», Великого епископа и Господа. Если бы о стадах Избранных радел человек набожный, все было бы по-другому. Но один вопрос по-прежнему волновал проповедницу.