В качестве главного блюда можно выбрать между цыпленком и рыбой. «Цыпленок» представляет собой одну ножку, которую Робер (хмурый и небритый, в футболке, фартуке, шортах и шлепанцах) лично обуглит до неузнаваемости. Его взыскательный вкус не удовлетворится ничем иным. Робер уж постарается наверняка загубить вашего цыпленка. Люди, у которых достанет смелости подойти к грилю и намекнуть, что они хотели бы получить свое блюдо не пережаренным, немедленно окажутся на улице.
Предпочтете рыбу — получите маленького, плохо очищенного люциана, приготовленного с тем же тщанием. То есть спаленного до костей. Сколько стоят эти деликатесы, порожденные сушей и морем? Пятьдесят евро каждое блюдо (то есть около семидесяти пяти долларов).
Прибавьте бутылку холодного розового вина — самого дешевого, — чтобы спастись от летней жары и, возможно, избавиться от угольного привкуса во рту, и выложите сто пятьдесят долларов за ланч. Мерси — и пошел ты на…
И тем не менее посетители выстраиваются в очередь, умоляют, суют взятки, устраивают заговоры, громко шепчут в телефонную трубку, названивая в Сан-Тропе, Рим и Пунта-дель-Эсте, в надежде найти достаточно влиятельного знакомого — тогда им удастся возвыситься над простыми смертными и с торжеством воссесть среди богов.
Если и впрямь «за каждым богатством кроется преступление», то, разумеется, многие из этих людей ответственны за безжалостные поступки, совершенные ради нескольких долларов, — снос африканских деревень, затопление долин, разорение стариков, сбрасывание ядовитых отходов в колодцы и устранение неугодных, когда того требовали обстоятельства. Но что касается Роберта, то они буквально валяются у него в ногах и даже не просят взаимности.
Возникает вопрос — почему?
Я раздумывал над этим вопросом уже на раннем этапе моей карьеры, когда заведовал подносами и сковородками в клубе Рокфеллер-центра, где владыки финансовой индустрии каждый день вкушали ланч в нашем убогом буфете. Я гадал, что могло привлечь персон, которые в одиночку ворочали судьбами наций, — акул бизнеса, сказочно богатых содержанок, отпрысков древних европейских родов, которые понятия не имели, откуда взялось их богатство… Почему все эти люди собираются под убогим кровом ланч-клуба или же борются, переступая через тела сородичей, за право съесть ужасное оскорбительно дорогое блюдо на задрипанной веранде с видом на бассейн, подвергаясь оскорблениям со стороны человека без рода и племени, на которого в обычной ситуации они бы не задумываясь спустили собак?
Зачем мириться с нелепыми претензиями и ценами в Mr.Chow, в Philippe, Nello или Cipriani, если есть сотни куда более приятных ресторанов в минутной досягаемости? Ужасная неделя на Сен-Бартсе заставила меня осознать, что перелетной стае супербогачей больше всего нужны гарантии того, что они все окажутся в одном месте. Возможно, именно поэтому они отдыхают на одних и тех же убогих пляжах — узких, каменистых, с невыразительными полосками вонючего песка, которыми пренебрег бы любой «дикий» турист, и предпочитают рестораны, мимо которых с презрением пройдет всякий человек, у которого есть доступ в интернет и несколько долларов в кармане.
Попытайтесь похвалить Nello на chowhound.com, да и на любом форуме, где общаются настоящие знатоки еды, и приготовьтесь к тому, что вас выставят на посмешище. Так почему же люди, которые могут поесть где угодно, добровольно позволяют выуживать у них чудовищные суммы за еду, в лучшем случае весьма посредственную?
Меня осенило в один прекрасный день на Сен-Бартсе, когда я лежал в шезлонге, при лунном свете, полупьяный, а на заднем плане развлекались разные Каддафи и их гости. Ведь эти «прекрасные» люди так уродливы. Они носят одинаковую безобразную одежду, придуманную старыми геями-женоненавистниками, которые, должно быть, втайне помирают со смеху, видя, как их пожилые богатые клиенты втискиваются в стильные наряды. И тут трудно не заметить, что сами законодатели мод, те, кто решает, что именно будет носить весь свет в грядущем году, что красиво, а что нет, — сами они безобразны настолько, что откажет даже фантазия младших бойскаутов, собравшихся послушать сказки у костра. Только посмотрите на судей в «Топ-модели Америки» или на первые ряды на любом модном показе, и вы все поймете: эта унылая, непривлекательная, скверно одетая компания как будто приобретает шмотки в пригородном секонд-хенде. Рику Джеймсу в семидесятые годы ни за что не простили бы того, что в наше время Карл Лагерфельд носит каждый день. Его бы свистом проводили со сцены. Если бы Донателла Версаче появилась у ваших дверей, предлагая косметику Amway, вы бы захлопнули дверь, а потом предупредили по телефону соседей.