– Не в бровь, а в глаз, – заметил Переверзев. – Это сказано про нас с вами.
– Между АСТС, ЦРУ и рядом учреждений США заключено негласное соглашение о сотрудничестве. В ряде случаев центральная разведка действует рука об руку с АСТС, причем на последнюю возложена сомнительная честь выполнять всю грязную работу. Это очень удобно и выгодно: можно и перед начальством отчитаться об успехах, и общественности рот заткнуть: мол, ЦРУ к подобным операциям отношения не имеет.
Хейс в этой фирме определенной должности не занимает, у него другие функции – координировать усилия ЦРУ и АСТС. У нас имеется обширное досье на эту компанию, если появится время и желание, можете с ним ознакомиться.
– Хейс матерый вражина, – дополнил его Переверзев. – Крови он попил в прежние времена немало. Теперь, после его неожиданного приезда, можно ожидать от американцев каких-нибудь пакостей. И как это мои соколики-контрразведчики проспали приезд такого гостя?
Он взглянул на Щербакова.
– Алексеич, а ведь это твоя вина. Забрал у меня лучшие кадры, теперь я вынужден все новости узнавать от тебя.
– Не всех, Вячеслав Саныч, – мягко уточнил Щербаков. – Почему отпрыску моему «вольную» не даешь?
– Пусть еще маленько послужит, – ухмыльнулся Переверзев, – на благо родному Отечеству. У тебя и без него боевиков хватает.
Переверзев с чувством хлопнул Дмитрия по широкой гулкой спине. Они были знакомы без малого десять лет, еще с тех пор, когда молодой лейтенант Щербаков получил назначение в Отдельный учебный центр КГБ СССР. Переверзев, в то время он был полковником и руководил в Балашихе учебным процессом, сразу положил глаз на новичка, отметив его усердие и способности к овладению спецназовским ремеслом. Занимался он с Щербаковым лично, по особой программе. Он называл ее программой для «одаренных». Продолжал опекать Дмитрия и позже, а в девяносто четвертом, когда создавался Антитеррористический центр, он перетянул его к себе из московского управления ФСК, где тот проходил службу после злополучной истории с расформированием спецподразделения «Вымпел».
– Вы когда, волчары, «призраков» отловите, а?
Переверзев сурово посмотрел на Щербакова-младшего, затем его взгляд сместился на Захарова.
– Или прикажете нам, старикам, заниматься этим делом?
Дмитрий Щербаков скривился, словно его заставили проглотить горькую пилюлю.
– Денис, этот камень явно в наш с тобой огород. Как будем оправдываться?
– А какие у вас могут быть оправдания?! – продолжал греметь Переверзев. – Ничего себе акцию вы провернули – четыре трупа! Ну и как, удалось вам их разговорить? Рассказали жмурики вам что-нибудь о своих живых приятелях? Молчите? То-то же, волки вы позорные…
– Шутить изволите, дядя Слава, – с мрачной ухмылкой сказал Дмитрий. – Мы их едва от асфальта отскребли, какие уж тут из них рассказчики.
– Димкиной вины здесь нет никакой, – виновато признался Захаров. – Это я напортачил. Обкладывали мы их осторожно, но где-то, видно, засветились, иначе Мелентьев не решился бы на такие кардинальные шаги.
– Да, кто мог ожидать, что свои же кореша подложат им в машину взрывное устройство, – согласился с ним Дмитрий.
Акция, о которой идет речь, имела место ровно неделю назад, первого июля. Но еще до этого произошло немало труднообъяснимых и зачастую трагических событий. В самом начале июня по столице поползли слухи о причастности фонда к ряду дурнопахнущих историй, например, таких, как вымогательство и шантаж с целью заставить коммерческие структуры вносить средства в нелегальную кассу одного из кандидатов в президенты. Преподносилось это так, как будто организация Щербакова часть этих средств утаивала от доверенных лиц, занимающихся вопросами финансирования избирательной кампании, и размещала их на собственных счетах. Пока разбирались, кто запустил эту «дезу», в области началась эпидемия убийств: с промежутком в один-два дня были убиты главы администраций четырех подмосковных городов, два заместителя, начальник райотдела милиции и сотрудник ФСБ. В большинстве случаев дело было подстроено так, что подозрение падало на Щербакова и его организацию. Складывалось впечатление, что эту провокацию организовал Урванцев, но доказательства отсутствовали. Лианозов попытался поговорить начистоту с некоторыми чиновниками из городов Подмосковья, но те были чертовски напуганы и предпочитали держать язык за зубами.