— Инали Мория. Или уже правильно — ИнМория? — вдруг насмешливо обратился ко мне один из членов этого импровизированного судебного совета, показавшийся мне смутно знакомым. Приглядевшись внимательно, я узнала одного из участников отряда, с которым я давным-давно ходила в едва ли не самый первый свой поход. Только я помнила его как обычного инали, а сейчас вижу в форме генерала. Не тот ли это генерал ИнСагор'Идар, который на меня строчил характеристики? В ситуации, неуместной и для смеха, и присвоения мне приставки, обозначающей императорскую кровь, он умудрился проигнорировать оба условия, уж не знаю, на что пытаясь намекнуть. Я мотнула головой и решила не реагировать ни на него, ни на его фразу.
— Ваше Величество, разрешите обратиться?
— Разрешаю, — заинтересованно и даже как-то слишком спокойно для человека, у которого сын сам себя упек за решетку, отозвался Санавир.
— Могу я поговорить с Ринсдеем? Он совершает большую ошибку. Взрыв на поле — результат недостаточной магической защиты, но не его вина, — начала я издалека, а шед Алуа аж поперхнулся воздухом и грозно глянул на меня.
— Дело не во взрыве, — так же ровно и безразлично ответил император. Я сделала вид, что удивилась.
— Но мне сказали… что он в камере. Винит себя. Я решила… что ему не помешает, — слегка сжалась, изображая смущение, — поддержка. Друзей.
ИнСагор'Идар попытался скрыть смех и довольно громко хрюкнул в кулак. Несколько раз. Император развернулся в кресле и зыркнул на него. Генерал сделал движение рукой, мол, всё, я всё, молчу, ни слова не говорю. Я про себя разозлилась. У него сын в камере явно с благородством переигрывает, а эти семисотлетние мужики тут шутов изображают.
— А вы друзья? — уточнил император. Я расправила плечи.
— Так точно, Ваше Величество.
Сейчас главное не проколоться. ИнЛекрит-старший молчал, оценивающе разглядывая меня, иногда обмениваясь взглядами с остальными присутствующими.
— Нет, он сказал, что не хочет видеть друзей. Не хочет видеть никого, — вот так легко и просто он меня отшил и приподнял брови, намекая, что мне пора убираться отсюда.
— Эээ… ну… не совсем друзья… — замямлила я, но поймать нужную мысль не удавалось. Глаза бегали, и тут замерли на смешливом генерале. Он сосредоточенно смотрел на меня, и взглядом пытался будто что-то сказать. И я решилась. — Мы с Ринсдеем встречаемся. И преступление, которое он считает, что совершил — возможно, он еще не в курсе, но все произошло без применения силы… и по обоюдному согласию.
Генерал кивнул. Я выдохнула. Таены, сама превратила себя в шлюху в их глазах. В элитную, судя по всему, если знать про синяки, способ их получения и места, на которых они были оставлены.
Однако это почему-то подействовало.
— Тогда другое дело. Проводите адепта Морию, — обратился он к одному из сидящих за столом, седовласому мужчине, но генерал вскочил раньше него.
— Позвольте мне, иншед, — кладя ладонь в перчатке на его плечо, ИнСагор'Идар не позволил пожилому шеду встать. Император махнул рукой, немного снисходительно, как мне показалось. Не веря своему счастью, я неслась за генералом, умудряясь попадать в шаг.
Глава 17
У входа в подземелья генерал резко затормозил и обернулся ко мне.
— Если я все верно понимаю, Ринсдей вызвал несколько взрывов, уничтожив материю изнутри, потеряв ощущение реальности. Довести до состояния Индара Д'энии могло только одно — отрыв от истинной, а раз он считает своей истинной тебя, не стоило слишком явно демонстрировать, насколько он тебе безразличен, — очень быстро проговаривая слова, заявил ИнСагор'идар, поджимая губы в конце речи, и вообще всем видом показывая, что я косяк, и только мне сейчас придется разруливать эту ситуацию.
— Я не хотела никого обманывать, ни себя, ни его, потому что я и правда безразлична к нему, и не знаю, как это исправить, — поражаясь таким заявлениям, я отпрянула от него в недоумении. Откуда он вообще знает, что Рин считает меня истинной? Даже император, судя по виду, сомневается.
— Так придумай что-нибудь, балда, — такой же скороговоркой заявил генерал, сопроводив речь отеческим подзатыльником. Простой такой.
— Да не хочу я ничего придумывать! Один вот уже напридумывал, в камере сидит и наказывает себя хуже, чем когда-либо сможет любой не самый гуманный суд, а вы мне предлагаете пойти и еще пообещать ему то, чего никогда не смогу дать?!
— Наяра, Д'энии не ошибаются в выборе истинной…
— Но могут очень хотеть затащить кого-нибудь в постель. Кого-нибудь особо неприступного. А ради этого способны поверить в любую выдуманную чушь!
ИнСагор'Идар громко расхохотался.
— И ради этого посадить себя в клетку, отказаться от свободы, звания и положения? Отказаться от кого-то этого особо неприступного?
Я гневно сжала губы, подскочив к нему, почти ткнув указательным пальцев в нос, сама не знаю зачем. Хотела сказать что-нибудь связанное с хашрами, и не на их настоящем языке, а на нашем с Алуа. Но тут же поняла, что покрыть мне это все равно будет нечем.
— Он сильно напугал тебя, я понимаю. Возможно, еще очень долго ты будешь видеть это в кошмарах и дрожать, прикасаясь к нему. А может, и нет. Но если вспомнишь, кто в этом виноват, тебе сразу будет становиться легче, — утешил, блин! — А сейчас марш к нему, и не дай таены ты не вытащишь его из клетки.
Я покачала головой и направилась к двери, ведущей к узкой винтовой лестнице в подземелья.
— И это я не про решетку сейчас говорю, — пробурчал генерал, топая за мной. В тесных пролетах места его плечам было маловато, так что он много еще чего бурчал, но я не слушала. Думала, что сказать Рину. Желудок и правда противно сжимало при мыслях о вчерашнем.
ИнСагор'идар был прав. Возможно, Рин еще долго будет видеть отражение монстра в моих глазах. Отражение себя.
Уходя, генерал вдруг «случайно» выронил на лестнице один из ключей, но забирать его я пока не спешила. Просто подошла к черной керамопластитной решетке. Внутри маленького каменного мешка спиной к выходу прямо на полу сидел Рин. Даже футболку не надел, а может, ему не дали.
— Рин… — позвала тихо. Даже не обернулся. Бросил камушек в стену впереди себя, поймал, снова бросил. Поймал. — Ринсдей, поговори со мной, пожалуйста. — Камушек пролетел мимо дрогнувшей ладони и укатился ко мне. Я подобрала. Мужчина молчал. — Я сказала, что все было без применения силы. Ты не навредил мне, Рин. В том смысле, не настолько, как мог бы… — балда я и есть.
ИнЛекрит не реагировал на меня. Я присела на корточки и бросила камушек в стену. Он поймал. Бросил.
— Ты не сможешь игнорировать меня вечно…
Камень снова прилетел к решетке.
— Вечно и не надо. Завтра меня отправят в Энвиан, — глухо отозвался он. Я прикрыла глаза. Только низших тюрем не хватало. — Я причинил тебе боль. Чуть не покалечил полшколы. Мое место там.
— Конечно, твое место там. Знаешь, что будет дальше? Уже дней через десять у нас не будет Энвиана, а ты вернешься в Индаре и сравняешь институт с землей. А меня точно… убьешь.
Бросила камень, который он перехватил, не успел тот долететь до противоположной стены. Рин поднялся и подошел к решетке. Неслабым усилием воли заставила себя стоять, где стояла.
— Я могу припомнить и вещи похуже, — добавила я, он дернулся к решетке, мое лицо дрогнуло, но я не отстранилась. Рин сжал зубы, словно видеть меня ему было больно. Долго непрерывно смотрел в глаза, не в состоянии многое сказать словами. Вздохнув, я развернулась и направилась к лестнице.
Когда вернулась с ключом, у него появилось загнанное выражение.
— Наяра. Не надо, прошу тебя, — он отошел от решетки, пока не прижался лопатками к стене.
— Ты обещал бороться за нас, — тихо отозвалась я, вставляя ключ в замочную скважину. Видела, как скривилось его лицо. Он вспомнил. Провернула ключ. — Выполняй обещание.
Толкнула решетку и вошла. Рин распрямил плечи, стоя ровно и почти спокойно, не дрожа.