Я не хочу вспоминать то, что произошло сегодня на кухне. Потому что считаю себя виноватой, потому что вечно говорю невпопад и слова слетают с моего языка как иглы. Потому что теперь у него посиневшие, распухшие пальцы и от ноющей боли, он, скорее всего, не может уснуть.
Почему он такой? Что заставляет его подчиняться неконтролируемым вспышкам агрессии? Ведь так не ведут себя нормальные люди. Осторожные, они, спешат обезопасить себя, оградиться от любых неприятностей -натягивают шлемы садясь на мотоциклы; выключают рубильники, собираясь чинить проводку; пристегивают себя ремнями; обходят темные, пустынные улицы..
В конце-концов выясняют отношения с помощью языкового общения, а уже потом, не найдя понимания, прибегают к другим более убедительным аргументам.
Он, для меня, привычное -непостижимое, родное- оказавшееся чужим, запретно-манящее;
Я начинаю понимать, от чего он так нравится мне. С детства правильная, робкая и трусливая, я нахожу в нем проводника в другой мир: мир противоречивых, странных истин. В который никогда бы не шагнула, не держи его за руку. В этом мире можно быть любой: смелой, безрассудной, комичной, жестокой, можно выставить всю себя на всеобщее обозрение, не обращая внимания на чужие косые взгляды. Можно быть настоящей. Я получаю наглядный пример, перенимаю опыт. С пониманием того, что свободными, мы делаем себя сами.
В кухне зашумела вода и скрипнула дверца шкафчика. Я села на кровати, поджав ноги, и прислушалась. Судя по всему он принял таблетки. Возможно, обезболивающее или те, свои, что пил постоянно. Когда все стихло, я потянулась к планшету и сделала, то, что собиралась сделать уже давно. Вошла в поисковик и порывшись в своей памяти, набрала: липоцеребрин инструкция к применению.
"Ноотропное средство.
Показания к применению препарата:
повышенная утомляемость, артериальная гипотензия. В составе комбинированной терапии -, неврозы.
Фармакологическое действие:
Адаптогенное средство. Обладает ноотропным, общетонизирующим свойствами. Содержит фосфатнолипидные вещества и бла.. бла.. бла.
Кроме фраз: повышенная утомляемость, неврозы, общетонизирующие свойства, я ничего не поняла.
В топку!
Ему всегда хреново, вот мой вывод.
Шумно упала в подушки. Завтра день занятий, нужно выспаться. Прикрыла глаза и тут же распахнула вновь. Не получится. Знаю, что не смогу уснуть, пока не прощу себя, не оправдаюсь перед ним. Завтра уже будет поздно.
Половицы пола сочувственно скрипят под моими голыми стопами. Остановившись в проеме его комнаты, я обнаружила Никиту лежащим посреди большой кровати на спине. Глаза его были распахнуты, поэтому я не стала мучиться нерешительностью, и, обтянув свою майку для сна, сделала еще несколько бесшумных шагов. Не раздумывая, дабы не бороться с сомнением внутри, приподняла край одеяла и осторожно легла рядом. Тоже на спину. Не прикасаясь к нему и не строя никаких иллюзий.
Мы лежим в сумраке комнаты молча, прислушиваясь к дыханию друг-друга. Сердце мое бьется тревожно, словно птица в клетке, а низ живота стянуло в болезненный узел.
— Мне не спится, — шепотом пояснила я, повернувшись к нему лицом. Брат прикрыл веки и шевельнул бровями.
— Я не снотворное.
— А вдруг? — Без капли обиды шепнула я. — Думаешь обо мне плохо?
— Я о тебе не думаю.
Это неожиданно кольнуло, остудив мой запал. Кем тогда заняты его мысли?
— Давай просто поговорим. Ты должен дать мне шанс объясниться... Все, что ты надумал и наговорил, на самом деле лишь плод твоих фантазий. Я сгоряча возмутилась.., подобным выводам. Этот парень, что приходил утром, меня не интересует. И то, что случилось со мной, не из-за него.
Никита молчал, так и не открыв глаз. Словно ушел в сон. Хорошо, я должна дать ему время и возможность осмыслить свои слова. Поэтому просто пялюсь на его профиль, дыша через раз.
— Ты должен был сказать о своей матери. Не представляешь, что я испытала, когда они позвонили и ошарашили меня..
— Забудь, — перебил меня он и неожиданно приподнявшись, закинул мою голову к себе на плечо. Оно оказалось теплым и удобным, как раз то, что нужно. Я замерла, прикрыв глаза, втянула в себя запах его горячей кожи.
Он простил. Что-то волшебное было в том, что мы так близко, будучи ребенком до мозга костей, для меня это было непередаваемо. Я прикрыла глаза и выдохнув страх, осмелела. Нашла под одеялом его левую ладонь, которая лежала чуть ниже ребер. Осторожно, едва касаясь, провела по ней и ощутила, как распухли пальцы. Они пылали. На языке крутились фразы: боль, больно, мучительно, неприятно, но я так и не успела задать ненужных вопросов. Брат оторвал пальцы от живота и решительно накрыл мою ладонь своею.