— Обойдемся без диагноза, ок? — отчего то подвигаюсь к нему ближе, пытаясь устроиться на плече. Прикрываю глаза. Вспоминаю. — Цифры на твоем плече, что то символизируют?
— Отчасти.
— Вот как. Мальчик загадка.
— Никакая я не загадка.
— Значит, самовлюбленный идиот.
— Соглашусь. — Макс тяжело выдыхает.
От его тела исходит приятное тепло и руке уютно в его ладони. Хочется уткнуться носом в грудь этому парню и забыв обо всем, уснуть, или просто забыться.
— Когда все кончится, я пожалуй вновь пересплю с тобой. — Уже не сдерживаю поток своих мыслей. В объятиях Макса спокойно, а на фоне того, что произошло сегодня — как никогда хочется все успеть. Жизнь оказывается такая короткая. — У брата своя жизнь, сегодня ночью он с кем -то занимался сексом.., а я такая дура... возомнила непонятно что и все испортила. Не хочу его ни с кем делить, привыкла к своему пороку.
Сглатываю, не успев сообразить, что сболтнула лишнего. Но держать в себе весь груз уже нет никаких сил. Макс поймет, должен понять, а если нет... пофиг. Нам по любому, не по пути.
— К тому же, как оказалось, мы не родные.
— Серьезно? — Вскинул брови Макс.
— Более чем. И да, мы виноваты перед Владом. Мы убили его собаку, а потом... потом дразнили возвышенными отношениями, которых он был лишен.— Высасываю из пальца, естественно, но ведь нужно как -то все объяснить.— Но в его психической слабости мы уж точно не виноваты. У каждого свой порок.
Парень шевелится, словно ему стало не комфортно в принятой минуту назад позе. А я отстранено смотрю в проем окна, замечая, как сгущаются сумерки.
— Хватит, все, я больше не выдержу этих непоняток. Звони Владу. — Отстраняюсь от Макса, тут же ощутив тревогу. — Выясняй где он, и едем!
34.
Макс.
Тащу из комнаты ее вещи- джинсы, носки..
Оставляю у ее бедер на постели и отступаю к окну. Плечом сдвигаю штору, наспех окидываю взглядом пространство крохотного балкона, склоняюсь над мобильным Женьки и уйдя в себя, усердно пытаюсь вспомнить несколько телефонных номеров.Девчонка за моей спиной удрученно кряхтит, заставляя обратить на себя внимание. Гляжу на нее из- за плеча —пытается согнуть травмированную ногу, ловчась натянуть носок.
"Отчаянная."
— Помочь?
— Не надо! —Огрызается из под скользнувших на лицо локонов.
Таращусь на нее, просунув ладонь в карман джинсов. Пальцами перебираю связку ключей на дне. На мгновение, какая- то яркая мысль, которую я долгое время гнал от себя, как надоевшее насекомое, тормошит мое сознание.
Я вдруг представляю свой дом, предков, скучающих гостей за столом, вальяжно перебирающих челюстями. Возможно, самые близкие— двоюродная сестра с мужем, дядя, самые нужные — прокурор, Дарья Покровская —судья, кто-то из мэрии. Самые важные, те, с кем отец позволяет себе вести бизнес, те, перед кем хочет показать свою власть и непререкаемый авторитет. Блестит хрусталь, заламывается накрахмаленный угол белоснежной скатерти, льется дорогое вино и искристое шампанское. Не юбилей, значимые даты, наша семья обычно отмечает снимая ресторан, для большего количества гостей,—обычное 52-х летие. Маман, в ярком новом платье с ожерельем на шее, что искрами от блеска каратов, слепит глаза. Господин Саблин—святило минздрава, с чьей дочерью Алесей я на днях разорвал отношения, в угоду то ли Владу, то ли своих личностных чувственных интересов. Ее наверняка заставят присутствовать за столом, в стремлении помирить неразумных молодых. Скучные разговоры, заинтересованные, оценивающие взгляды в мою сторону, как на падающего надежды потомка успешной семьи, заставляющие держаться уверенно и невозмутимо.
"Максим, в этом году заканчивает школу,определилисьс выбором дальнейшего пути?" — "О да, нашему сыну, определенно раскрыты все горизонты..,мыостановили свой выбор на Базильском университете. Все уже оговорено." Маман касается моей руки и ослепительно горделиво улыбается, глядя мне в глаза. Ловлю обиженный посыл моей недавней пассии, строгий режущий взгляд отца, которому с успехом удается все держать под контролем. И.. кульминационный звонок в дверь.
Вуаля! Вот она, сладкая месть старшего сына, едкий сюрприз, от выброшенного из семейной идиллии, забытого, недооцененного и от того злого. И сюрприз этот жмется в широком дверном проеме столовой — Снежная Евгения, совственной персоной. С обезумевшим взглядом, которому не за что зацепиться, потому что стоило бы смотреть в лица удивленных гостей собравшихся за столом, но это отчасти, невыносимо. Не каждый выдержит... Не могу представить, что на ней будет в этот миг одето,—темные классические брючки и шелковая блузка с раскрытым воротом или поношенные джинсы и выцветший полувер? В любом случае, однозначно неподходящий под этот важный случай, наряд. И от того вызывающий своей обыденностью.