— Его не спасти! Я не хочу что б ты это видела! — Крикнул я в ее лицо, перехватив взгляд боли и ужаса. Сжал плечи, потянулся ладонью к ее щеке в надежде смягчить то, вестником чего являюсь, дать понять, что готов обеспечить ей то плечо, на котором ей придется пережить эту тяжелую утрату.Мне не понравился ее взгляд, когда она тяжело попятилась...молча, что позволяло ей лучше вникнуть в смысл моих слов.. Я даже не мог представить, что она сейчас ощущает.
— Ты.., ты..., — едва слышно прошептала она, разведя руки в стороны и тут же, яростно кинувшись на меня, толкнула с такой силой, что я не смог устоять на ногах. Плечо мое врезалось в железную лутку проема, обдав резкой болью и тело скатилось по стене в сугроб у порога, увлекая за собой Снежную.
Перед глазами повисло ночное небо, за шиворот сыпануло колючего снега, в сознании мелькнуло мое хрупкое детство, в котором мне было также невыносимо тревожно. Женька разодрала кожу на моей щеке, пиханула коленом под ребра, которые еще помнили о недавней травме, и едва не наступив мне на руку сапогом, вскочила и бросилась к распахнутым воротам в заборе.
Этот долгий вечер превратился для меня в ад.. Я перевернулся на бок, поднялся, поежившись от ледяной струйки сползшей по спине, от растаявшего снега, что забился под ворот. И отчетливо услышал Женькин вой.
Я нашел ее у тела брата, где она, уткнувшись в снег коленями, вцепившись в его руку, монотонно скулила. Потом Женька выла спрятав лицо у меня на груди, вонзая пальцы в мои бока под распахнутой курткой- сжимала и разжимала кулаки— рвала, царапала.
Я гладил Снежную по голове, нашептывая какую-то убаюкивающую хрень, до тех пор, пока не окоченел в сугробе. К этому времени Женька впала в стадию анабиоза, не реагировала на мои слова и попытки ее растормошить. Я как смог, потерянный и уставший, дотащил ее до ближайшего дивана в доме, прикрыл пледом и позвонил семейному адвокату, который пообещав приехать, настоятельно рекомендовал сделать звонок в полицию.
Дальнейшее превратилось в грустные реалии. Полиция и скорая приехала почти одновременно. Я встретил их у тела.
— Кто стрелял по собакам? —Спросил блюститель порядка, как только осмотрел место преступления.
— Я.
— Разрешение на оружие есть?
— Спросите у хозяина оружия.
— А кто хозяин? Зовите.
— Понятия не имею, где он может сейчас быть.
Меня осмотрели более внимательным взглядом.
— Где научился стрелять?
— В лагере скаутов, — устало съязвил я.
Потом меня допрашивал молоденький лейтенант в отдельной комнате.
Фамилия, возраст... я отвечал рефлекторно, осипшим голосом, с единственной мыслью на тот момент, побыстрее решить все формальности и покинуть стены этого дома. Я мог бы не отвечать на вопросы, как рекомендовал мне адвокат, но уж очень хотелось отвлечься от жестких мыслей.
— Значит ваших родителей сейчас нет в России, а что на счет вашей подруги?
— Она живет.., жила с братом.
— Это тот, который...?
— Да,— я потянул рукава свитера, пытаясь лучше скрыть ссадины на запястьях.
— По какой причине, вы, с вашей подругой, находитесь в доме вашего брата?
— Решили провести здесь Новый год.
Взгляд светлых глаз неодобрительно прошелся по мне, пояснив таким образом, что рано нам еще уединяться, не тот возраст, но я послал опера куда подальше в точности таким же холодным, колючим взглядом.
— Ваш брат знает, что вы с подругой сейчас в его доме?
— Естественно...,— ответил я и тут же осекся; не знаю наверняка, станет ли подтверждать этот факт Влад.
— Когда вы приехали собаки были во дворе?
— Нет, в загоне.
— Кто же их выпустил?
— Я.— Не собирался выгораживать Влада, но и не хотел выдавать всей правды. Все неточности и погрешности в моих словах позже, при необходимости, с легкостью опровергнет адвокат.
— Калитку тоже, вы, не закрыли?
— Не помню, возможно, да.
— Вы знали, что брат вашей подруги, собирается навестить Вас?
— Нет.
— Откуда он узнал о вашем место нахождении?
— Мы с Женей иногда общаемся посредством сети, возможно, он получил эту информацию из нашей переписки.
— Можно ознакомиться с вашей перепиской?
— Не думаю, что я сохранил ее.— Раздражение ситуацией возрастало.